"Сергей Геннадьевич Бабаян. Свадьба " - читать интересную книгу автора

стороны в сторону бедрами и катапультно отмахивая рукой, спешил некто с
палкой, коричневолысый, с нежно просвечивающими на солнце крыловидно
оттопыренными ушами. Кортеж отчаянно засигналил - и остановился. Человек в
детской кепочке с абордажными криками бросился к правой дверце; другой - без
кепки, но с пластмассовым козырьком, прихваченным к грибообразно
всклокоченной голове бельевою резинкой, - навис над капотом растопыренной
пятерней, раскинув крючковато присогнутые руки и ноги. Остальные четверо или
пятеро возбужденно зароились вокруг... Из открытого окна правой дверцы
высунулась загорелая, голая по локоть рука (сахарной белизной сверкнула
завернутая манжета) с короткогорлой - дешевой - бутылкой водки. Предводитель
цепко ее схватил - толпа его загалдела - и не отходя замотал головой; из
последних сил доковыливающий инвалид, ощерясь сильно прореженными стальными
зубами, остановился и застучал, разгораясь, палкой; человек с козырьком,
стерегущий капот, замахал руками как крыльями... После минутного промедления
в окне появилась вторая бутылка; воздух дрогнул от радостных кряков и
криков; человек с козырьком, видимо, не утерпев, оставил свой поет и
бросился к дверце, жестикулируя с частотой вентилятора; за ним, выбрасывая
шатунами колени, заспешил инвалид; еще несколько осаждавших, сломавши строй,
облепили машину как мухи... Наконец, козырьку передали бумажку (судя по
цвету, пятерку), и "Волга" решительно - отпугивающе газуя - тронулась к
ожидающей у подъезда толпе. Ярыжки нехотя расступились, охлопывая
проезжающие мимо машины по солнечно блестящим бокам, - и дружно, как вода в
сливное отверстие, всосались в ближайший подъезд. Машины проехали еще пару
десятков метров (издалека сумрачная - салонная глубина ожила серебряным,
красным, белым...) - и мягко остановились.
Сначала открылась дверца второй машины; из нее торопливо вышагнул -
Тузов... Он был в темно-сером (явно уже не однажды надеванном - чуть
лоснились карманы) двубортном костюме (пиджак был расстегнут, отчего - как
это неизбежно при двойном ряде пуговиц - выглядел неопрятно), в белой
рубашке и пестром каком-то галстуке; глаза его ярко блестели и бегали как
будто быстрее обычного, полуоткрытый рот расплывался в кривоватой улыбке;
лицо его было бледно, возбуждено, - одновременно тревожно, смущенно,
радостно, - и вместе с тем было в его выражении что-то затравленное... Вслед
за Тузовым выскочил - стремительно нырнув головою - наверно, свидетель:
высокий парень лет двадцати, с красной шелковой лентой через плечо, с
радостным и глупым лицом, - неожиданно встреченный приветственным гулом
толпы подлесковской молодежи (подлесковской: я был уверен - судя по одежде,
а более всего по выражению лиц, - что все эти парни и девушки - местные или,
во всяком случае, гости невесты). Эта явная близость свидетеля жениха с
гостями невесты сначала подсознательно, а потом и вполне осознанно меня
поразила. Тузовский круг знакомых никак не мог пересечься с окружением
подлесковской барышни - равно и гумовской продавщицы; и получалось, что
Тузов среди своих товарищей и друзей... не смог подыскать свидетеля? Вдруг я
вспомнил: Мишка с пятнадцатой дачи (который был Тузову несколько ближе
других) недавно рассказывал, что Тузов просил его быть свидетелем еще месяц
назад. Мишка не смог: в день свадьбы - то есть сейчас - он должен был быть
на институтских военных сборах...
Тузов одиноко стоял у машины - левой рукой держась за открытую дверцу,
а правой пощипывая редкие сосульчатые усы. Вид у него был немного
растерянный: скорее всего, из, наверное, полусотенной встречавшей толпы он