"Аркадий Бабченко. Десять серий о войне" - читать интересную книгу автора

дверь, несколько раз глубоко вдыхаю, как перед прыжком в ледяную воду. Потом
резко распахиваю ногой дверь, перекатываюсь в соседнюю комнату. Никого,
пусто.
-- Ваня, ты где?
-- Да здесь я, здесь! -- Бледный Шишигин вываливается из туалета, на
ходу застегивая штаны, выдыхает сипло, на одном дыхании: -- "Чехи". Под
нами. Те самые. Я на очке сидел, когда их свист услышал.
-- Ебт, гранату бы кинул! -- Я злюсь на него, потому что теперь надо
идти вниз, где "чехи", и страх холодит желудок.
-- Я на очке сидел,-- повторяет Шишигин и смотрит на меня затравленно,
как побитая собака.
Медленно, как можно тише, чтобы не хрустнуло стекло под ногой, выходим
в коридор. Каждый шаг -- вечность, и, пока мы проходим трехметровую
вселенную прихожей, тысячи поколений успевают появиться и сгинуть на Земле,
а Солнце умирает и возрождается вновь. Наконец лестничная площадка.
Приседаю. Резко выглядываю за угол и тут же прячу голову. На лестнице вроде
никого. Выглядываю уже медленнее. Никого. Растяжка, поставленная мной вчера
между третьей и четвертой ступенями, цела. Значит, не поднимались. Надо
идти.
Жестами показываю Шишигину встать на противоположную сторону площадки и
держать лестничный пролет внизу. Он перебегает, вскидывает автомат, кричит
шепотом:
-- Аркаш, не ходи!
Пока осторожно, держа на прицеле пролет, иду к лестнице, в голове
только эта мысль: "Аркаш, не ходи". "Аркаш, не ходи",-- уговариваю я себя и
делаю шаг на первую ступеньку. "Не ходи!" -- медленно-медленно перешагиваю
через растяжку. "Не ходи!" -- спускаюсь еще на несколько ступенек вниз.
Угол. Часто-часто дышу, виски ломит, очень страшно. "Не ходи! Не ходи!
Не..." Резко врываюсь в квартиру, выбиваю дверь в комнату -- пусто, на кухню
-- пусто, бегом возвращаюсь, кидаю гранату в раскрытую пасть квартиры
напротив, с ходу падаю, жду криков, стона, стрельбы в упор...
Взрыв. Тихо. Никого. Ушли...
Сажусь на корточки, достаю пачку "Примы", разминаю сигарету. Закуриваю.
Пустую пачку выкидываю. Я страшно устал.
Под шапкой появляется капля пота, стекает по переносице, на мгновение
зависает на кончике носа и капает на сигарету. Сигарета тухнет. Я тупо
смотрю на потухшую сигарету, руки дрожат. Глупо, конечно, нельзя было в
одиночку сюда соваться. Выкидываю сигарету, встаю.
-- Шишигин! Дай закурить... Они ушли...

Яковлев


Яковлев свалил под вечер.
Он был не первым, кто ушел. Недели за две до него двое солдат с
"восьмерки", захватив с собой ПКМ, дернули домой. Их искать никто не стал
бы, но пропажа пулемета в батальоне -- дело серьезное, и комбат сутками
мотался по полям, разыскивая этих двоих. Но нашли их омоновцы -- те двое
сами пришли к ним на блок-пост и попросили еды.
Яковлева никто не искал. Шел штурм Грозного, второй батальон третий