"Аркадий Бабченко. Десять серий о войне" - читать интересную книгу автора

"ночник". Наша и чеченская "фишки" находились в соседних домах,
расположенных метрах в пятидесяти друг от друга,-- наша на третьем, а их
"фишка" на втором этаже. Они наблюдали за нами в прибор ночного видения, мы
же отслеживали их по хрусту стекла под их ногами.
Ни они, ни мы не стреляли. Тактику "чехов" к тому времени мы изучили
уже хорошо -- до рассвета они вели наблюдение, после чего стреляли раз или
два из гранатомета и уходили. Мы же не могли их шугануть, потому что
роскошная квартира с огромной кроватью, периной и теплыми одеялами, которую
мы выбрали для ночлега вопреки всем правилам безопасности, позарившись на
комфорт и наплевав на войну, была мышеловкой и не давала нам путей отхода --
в случае боя нам хватило бы одной гранаты в форточку. Поэтому нам не
оставалось ничего другого, как ждать -- будут они стрелять или нет, и если
будут, то куда -- в комнату, где спят четверо, или в балкон, где на "фишке"
постоянно находился один из нас. Русская рулетка, крупье в которой был
чеченский снайпер, игралась четыре к одному, где четыре -- смерть.
Они так и не выстрелили. Шишигин, стоявший на "фишке" под утро,
рассказал, что слышал два коротких свиста, после чего "чехи" спустились и
ушли.
Утром, когда окончательно рассвело, наше любопытство погнало нас с
Шишигиным туда. В пыли, толстым слоем покрывавшей квартиру, отчетливо
отпечатались два следа -- армейских ботинок и кроссовок. "Армейский ботинок"
-- снайпер -- все время сидел у окна и пас нашу квартиру, второй охранял
его.
А не выстрелили они потому, что у них отказала "муха". "Чехи" взвели
ее, прицелились, нажали на спуск... но "муха" не сработала. Брошенная, она
так и валялась на кухне. Наш русский брак, допущенный Ваней-слесарем при
сборке гранатомета, спас наши жизни.
Кроме "мухи", на кухне стояла еще и совершенно нормальная печка. Печки
у нас не было, и мы решили прихватить трофей с собой. И когда уже выходили
из подъезда, со стороны "чехов" сработала "сигналка": они засекли двух
любопытных русских дураков и хотели взять нас в этом подъезде,-- и мы
мчались до нашего дома, как сайгаки, в два прыжка преодолев
пятидесятиметровое расстояние, но печку так и не бросили. А вбежав в
подъезд, стали ржать, как безумные, и гоготали чуть ли не полчаса, не могли
остановиться. И на всем свете не было тогда человека ближе и понятней мне,
чем Шишигин.

"Чехи"-2


Я только успел снять сапоги, когда раздался выстрел. Вскакиваю, хватаю
автомат и в одних носках бегу к выходу из комнаты, моля Бога, чтобы не
прошили через дверь. Сердце колотится бешено, в ушах стучит. Добегаю,
плюхаюсь спиной к стене. Дверь не открываю, жду. Тишина. И вдруг сдавленный
голос Шишигина:
-- Пацаны, ну подорвитесь кто-нибудь.
Суматошно, прыгая на одной ноге, пытаюсь надеть сапоги, они, как назло,
загибаются, не лезут на ногу.
-- Сейчас, Ваня, сейчас...
Наконец-то мне удается кое-как натянуть сапоги. Перед тем как открыть