"Аркадий Бабченко. Аргун " - читать интересную книгу автора

Под утро мы оставляем свои позиции и пробираемся к складам. Аркаша
светит фонариком в яму, мы с Лехой достаем ворованное. Результат вылазки
таков: восемнадцать банок различных консервов, сахар, четыре комплекта
сухпайков, здоровый шмат сала килограмма на три (это его я тащил за
пазухой), две буханки консервированного хлеба (Леха принял их за курево,
хотя как можно было спутать - непонятно, хлеб в целлофановой упаковке, а
курево - в бумаге, но все равно сгодится), шесть блоков сигарет и... дырчик!
Наш дырчик, который мы смародерничали еще под Шатоем! Ну да, красная
пластмассовая "Ямаха", вон и корпус треснутый! Он стоит в яме, укрытый
плащ-палатками, словно здесь его законное место.
- "Это масло, это масло"... - зло шипит Аркаша на Леху. - Ты чего,
сливочное масло от машинного отличить не можешь?
- Не-а, я в последнее время вообще запахи плохо различаю. Наверное, нос
копотью забило. А потом, он же в чехле, от него и сейчас не сильно-то
пахнет.
Это верно, замполит содержит дырчик в хорошем состоянии - ни одного
подтека, все чистенько, сухенько.
- Ладно, его можно будет продать, - говорю я. - Чехи за такой руку
отрежут, не пожалеют, для них этот дырчик - манна небесная. Они от него
двадцать дворов электрифицировать могут. Видали, как они двигатель от
"Жигулей" на колодки ставят и динамо-машину из него делают? А тут готовый
генератор, да еще дизельный.
- Палево, - говорит Аркаша. - За забор не вынесем. А через дырку не
пропихнуть. Оставим пока здесь. Может, чего-нибудь придумаем.
Оставшееся время до самого утра мы перетаскиваем награбленное в палатку
и в бэтэр к Куксу. Зажимаем по две банки под мышками и гуляем по двору со
скучающим видом, зевая, словно ходили до ветру. Сало и курево переносим за
пазухой. Трофеи делим поровну. Кроме того, Пиночету дарим банку сгущенки в
счет утерянного масла. У него через неделю день рождения. Пинча тает от
счастья и прячет банку про запас, это лучший подарок в его жизни. Он
говорит, что откроет ее не раньше пяти утра пятницы - час, когда он появился
на свет. Врет, конечно, сожрет сегодня же ночью.
В этот вечер мы устраиваем себе праздник живота, за сечкой в обоз никто
не идет, даже Пиноккио наедается ворованной тушенкой и всю ночь шумно портит
воздух в палатке.
Комбат поймал двоих новобранцев из противотанкового взвода. Они
пропихнули чеченятам несколько цинков с патронами, нажрались водки и уснули
около щели.
Мы снова стоим в каре. На краю плаца в землю вкопана дыба - согнутая в
виде виселицы толстая водопроводная труба. С дыбы свешиваются две веревки.
Пэтэвэшников выводят в центр строя. На них какие-то драные тряпки, руки
связаны за спиной телефонным проводом. Лица сильно распухли от побоев и
стали фиолетовыми, вместо глаз - огромные черные гематомы, сочащиеся из
уголков гноем и слезами, разбитые губы не закрываются, изо рта тянется
кровяная слюна и волочется по асфальту. А ведь это не бомжи, это солдаты,
обычные солдаты - половина армии у нас так выглядит.
Пэтэвэшников ставят на плацу, они задирают головы и сквозь щели в
гематомах смотрят, как ветер раскачивает веревки. Их лица искажает ужас.
Комбат левой рукой берет одного за горло и сильно бьет его в нос.
Голова солдата запрокидывается до самых лопаток, раздается хрустящий звук,