"Аркадий Бабченко. Дизелятник " - читать интересную книгу автора Максимум 400 километров от дома.
Нас собрали около штаба, несколько человек, и велели ждать сопровождающего. Уже наступила осень, шли дожди, было холодно. Команду - место нашей новой службы - нам не сказали. В этот день ко мне приехали мама с бабушкой. Видимо, что-то почувствовали. Родителей довольно часто пропускали в казарму: документы передать, справки, запросы, поговорить с начальством или еще что. Следствие вели в основном они. Если хочешь добыть справку о том, что твой сын не дезертир, - езжай сам в Чечню и добывай ее. Прокуратура этим попросту не занималась. И родители ездили. Они зашли в кабинет к подполу, и там выяснилось, что меня отправляют обратно в Чечню. Та бумага, которую в камере подсунул следователь: <Пиши-пиши, тебе же лучше будет> - и которую я подписал - он же обещал помочь! - приняла совсем другой оборот. <Любая точка России> оказалась совсем не Камчаткой и не Забайкальем, как мне, наивному, думалось. Она означала Чечню. Только Чечню. И ничего, кроме Чечни. Правило несостоявшейся казни здесь не действует. Напрасно ты, батя, помер. Все равно меня додавят. Состояние человека постоянно меняется. За жизнь через наше тело проходит несколько личностей, и в разные периоды времени мы совершенно разные. Чтобы выжить, надо быть хорошим солдатом. Чтобы быть хорошим солдатом, к своей жизни и смерти надо относиться одинаково, - одинаково безразлично. Когда доходишь до точки, когда становится наплевать - более того, ты понимаешь, что, скорее всего, погибнешь, потому что все, что у тебя есть внутри, - это ненависть и желание рвать всех подряд - и ты хочешь именно рвать и рубить, а стало быть, - только тогда ты становишься хорошим солдатом. Но, как это ни парадоксально, готовность к смерти повышает шансы на жизнь. Мне сложно описать эту взаимосвязь. Метафизика. Отец умер, когда я начал становиться хорошим солдатом. Там, на войне, у меня не было другого выхода, я понял эту единственную возможность и принял ее. Но теперь все изменилось. За время, проведенное мной под следствием, Чечня закончилась. Уже был подписан Хасавюрт. Уже почти вывели войска. Война была проиграна. От моей роты в Моздоке не осталось никого. Минаев, ротный, спился окончательно. Старшина, старший прапорщик Савченко, был переведен в пехоту и отправлен в Грозный. Я должен был ехать с ним. Ширяев, Якунин и Рыжий сбежали и ограбили мою квартиру. За Тренчиком приехала мама, он ушел в увольнение и больше не вернулся - перевелся во Владикавказ. Антон Ведерников уволился. Снегур прижился в госпитале и возвращаться не собирался даже под угрозой расстрела. Нигматуллин и второй, я забыл, как его звали, постоянно ошивались на Большаке. Фикса, Толик и Димас - наши дембеля - заключили контракт. Зюзик и Осипов уехали в Чечню, и что с ними, я не знал. Все. Роты больше не было. Возвращаться некуда. Но главное, изменился и я сам. За это время я потерял и семью. Умер отец. Умерла бабушка - его мама. Сына она пережила всего месяца на полтора. Вторая бабушка, торгуя шоколадками по электричкам, заработала инсульт и лежала парализованная. Теперь ко мне на свиданки приезжала только мама, но это была не моя мама - какая-то скорбная тень, полчеловека с опустошенными глазами. За год |
|
|