"Алексей Бабий. Психушка" - читать интересную книгу автора

стоял, пораженный внезапным воспоминанием: когда мать позвала девочку, я
услышал ее имя и вспомнил...
Это имя... (ну уж нет, читатель, я не выдам тебе это имя; я и так уже
вывернулся наизнанку - не жирно ли будет отдать тебе последнее, что у меня
осталось? Я буду наслаждаться этим именем сам, я буду катать его во рту, как
круглый леденец, как Буратино катал свои пять монеток! И ты, читатель,
простишь и поймешь меня: ведь, если ты добрался до этой страницы, если ты
простил все мои над тобой издевательства, то ты поймешь, что имя - не
главное. А если ты - среднеарифметический, и забрел сюда, рассеянно листая,
то говорю тебе без обиняков: брысь отсюда! Тайна давно раскрыта, сюжета
больше не будет, так что отваливай к своему телевизору - неужели ты до сих
пор не понял, что я тебя ненавижу не меньше, чем себя?)
Это имя носила девочка, о которой я не вспоминал уже лет пятнадцать, а
зря! - если есть мне что вспомнить, так только это. И я вспомнил, я вспомнил
это одним ощущением, но словами описывать придется долго:
- деревенскую школу с желтыми чистыми полами из широких плах, по
которым намерзшие валенки скользят, как по льду;
- зимний голубой свет, льющийся в окна, между двумя рамами которых -
вата, украшенная листиками, веточками и игрушечным боем;
- снежную круговерть в свете редких фонарей и фигурку в синем пальто: в
двадцати шагах впереди Она казалась колокольчиком, плывущим в искрящемся,
дрожащем, переливающемся потоке света и снега;
- водопроводный "барашек" в кармане, который заменил бы мне кастет,
если бы какой-нибудь негодяй посмел посягнуть на это чудо...
Да, на самом деле она была пустенькая и даже не слишком симпатичная,
да-да, сейчас она, скорее всего, наседка весом не менее центнера, да-да-да,
но при чем тут это? При чем тут она? Речь идет обо мне, и если это осталось,
если это во мне живет, значит, хоть что-то во мне живет - и я вцепился в это
имя, как в спасательный круг.
А психи между тем смотрели свои психские рекламы и объявления, и до
меня доносилось: "...в торговом центре открывается выставка-продажа..."
"...завтра во дворце спорта балет на льду..." "...позавчера, как уже
сообщали, совершил побег опасный психический больной. Приметы: рост средний,
рот средний, шатен. Не пьет, не курит, отказывается смотреть телевизор.
Пристает к гражданам с обвинениями в том, что они психи. Осторожно: больной
имеет суицидальные наклонности..." (чего-чего? - спросил кто-то в гостиной,
и диктор невозмутимо пояснила: склонен к самоубийствам...). "Повторяю..."
Краем глаза я увидел, как Бубякин, воровато пряча аппарат, набирает
номер.
- Ну ты! - сказал я Бубякину. - Псих недобитый! Положи трубку!
- Он! - заорал Минуткин. - Точно, он! Психами обзывается!
- Рост средний! - ахнула Минуткина-младшая, а старшая взвизгнула: - А
чем он на балконе занимался? Не самоубийствами ли?
- Не пил! - сказал свое слово кандидат в кандидаты.
- Телевизор не смотрел... Хватай психа!
Все, что я успел - пнуть телевизор. Психи навалились толпой, вязали
меня, сопя и пуская слюни, а связав, попинали меня напоследок.
- Любка, шалава, кого попало водит!
- А как путний, с магнитофоном был!
- Вот то-то и оно, сразу не разглядишь!