"Ричард Бах. Чужой на земле" - читать интересную книгу автора

белыми толстыми шнурками пистолет в кобуре под мышкой плотную зеленую
летную куртку с кармашками для карандашей на левом рукаве пришейте
название эскадрильи и свое имя на куртку напишите свое имя на шлеме
наденьте парашют пристегните аварийный комплект кислород микрофон
аварийный карабин пристегните себя привязной системой и ремнем
безопасности к креслу с желтыми подлокотниками и спусковым крючком и
полетайте над холмами проделывая восемь миль в минуту смотрите сверху как
справа растет стена облаков следите за стрелками и указателями говорящими
где вы на какой высоте и как быстро передвигаетесь. Летать на штурмовике -
это в точности то же самое, что ездить на автомобиле по дорогам Франции.


Мой самолет и я, с тех пор как мы покинули взлетно-посадочную полосу
авиабазы в Уэзерсфильде, уже находимся в воздухе 31 минуту. С тех пор как
мы впервые встретились в авиации Национальной гвардии, мы вместе уже 415
летных часов. Летчики-штурмовики не находятся в кабинах своих самолетов и
десятой части того времени, что летчики транспортных самолетов. Полет в
одномоторном самолете
редко длится дольше двух часов, и новые маши ны сменяют старые модели
через каждые три или четыре года, даже в Гвардии. "F-84F" и я, мы летаем
вместе довольно долго по меркам штурмовой авиации. Мы изучили друг друга.
Моя машина оживает от прикосновения моей перчатки, и за то, что я даю ей
жизнь, она слушается меня и отдает мне свою силу, выражая тем самым любовь.
Я хочу лететь высоко над облаками, и она охотно протягивает за нами
вымпел - извивающийся туннель серого цвета. Для тех, кто смотрит с земли,
туннель серого цвета - это белый сияющий инверсионный след, и мир видит,
по черте на голубом фоне, что мы летим очень высоко.
Я хочу лететь низко. Рев, вспышка, мелькание стреловидных крыльев -
это мы проносимся над лесистой долиной. Возмущенный нами воздух шелестит
верхушками деревьев, и все очертания мира за стеклом кабины смазаны,
зафиксирована лишь одна точка: прямо впереди, на горизонте.
Нам нравится наша совместная жизнь.
Иногда, в часы досуга, я задумываюсь о своей жизни и спрашиваю,
откуда эта страсть к скорости и к бреющим полетам. Ведь, как сказал мне
один старый инструктор, можно делать в самолете что угодно, без малейшей
опасности, если только не находишься вблизи земли.
Летчиков убивает соприкосновение с землей, с этим гнетуще-твердым
другим миром. Так зачем же мы просто из удовольствия летаем низко и
быстро? Зачем бочки над землей после захода на танки во время учений?
Какой силой притягивает к себе мост, в чем заключается этот постоянный
немой вызов, который каждый мост бросает каждому летчику, предлагая
попробовать пролететь под ним и остаться в живых?
Мне очень нравится цвет и вкус жизни. Хотя смерть - интересная штука
в самом конце пути, я вполне доволен тем, что она сама найдет меня где
захочет, и не собираюсь ни торопить ее, ни специально искать. И вот я
спрашиваю себя, зачем бочки, зачем заходы ниже, чем нужно, на большей
скорости? Потому что это весело, говорит мне ответ, быстренько
загораживаясь ширмой, которая, как он надеется, будет принята как
самодостаточная. Потому что это весело. Вот. Ни один летчик не станет
этого отрицать. Но, как ребенок, проделывающий опыты со словами, я