"Ричард Бах. Дар тому, кто рожден летать" - читать интересную книгу автора

бить наотмашь.
Он расхохотался и подавил хохот лишь когда понял по нашим мрачным
взглядам, что нам вовсе не до смеха, и что если он немедленно не проявит
уважения к старшим, то может кувырком полететь в реку.
Вот почти и весь рассказ. Время от времени даже седобородые ветераны с
сорокалетним летным стажем случайно приземляются не в том аэропорту, и
оказывается, что именно наши головы сделаны из цельного куска дуба: и теми
самыми тупоголовыми балбесами в небесах оказываемся мы сами!
Что же делать, когда такой хороший летчик, как вы и я, случайно
допускает какую-нибудь глупость?
Ответ все тот же. Обучение. Но на этот раз обучение особого рода,
состоящее в том, что независимо от того, сколько раз до этого мы
приземлялись или поднимали машину в воздух, мы никогда не должны позволять
себе делать это бездумно или автоматически. Что вместе со знанием дела
должно приходить понимание, что чем опытнее мы становимся, тем нестерпимее
отзывается пронизывающей болью каждая совершенная нами глупость.
Вот это был, что называется, урок. За два прошедших с тех пор года
никто из нас, троих ветеранов, не приземлился по ветру, и есть определенная
надежда, что такое с нами больше не повторится. Но мы торжественно
присягаем, как присягали на верность авиации, что как только этот студентик
один-единственный раз приземлится по ветру, ему не дадут об этом забыть до
конца его дней.





Думай о черноте


Думай о черноте. Думай о том, что она над тобой, и под тобой, и вокруг
тебя. Не кромешная чернота, а просто темнота без горизонта и луны, дающих
ориентиры и освещение.
Думай о красноте. Поставь осторожно что-нибудь перед собой на приборной
панели. Пусть она едва светится своими двадцатью двумя приборами с
призрачными стрелками на тусклых отметках. Пусть краснота плавно растекается
влево и вправо. Посмотри, и увидишь, что твоя левая рука лежит на рычаге
газа, а правая рука сжимает рукоятку ручки управления с кнопкой в торце.
Но не гляди на то, что внутри, взгляни наружу и направо. В десяти футах
от плексигласа, сохраняющего вокруг тебя давление, тускло вспыхивает красный
проблесковый огонь.
Он находится в конце левого крыла ведущего самолета. Ты знаешь, что это
самолет F-86F, что у него крылья прямой стреловидности под углом тридцать
пять градусов; что в его фюзеляже стоит реактивный двигатель GE- 27 с осевым
компрессором и шесть пулеметов пятидесятого калибра; у него такая же, как у
тебя, кабина, и человек в ней. Но все это ты лишь принимаешь на веру; ты
видишь только тусклый проблесковый огонь.
Думай о звуке. Вой двигателя у тебя за спиной, непрекращающийся, низкий
и жутковатый. Где-то на тускло светящейся перед тобой панели один из
приборов показывает, что двигатель работает на девяносто пять процентов