"Ричард Бах. Ничто не случайно" - читать интересную книгу автора

свел ноги, - художественная гимнастика в последний момент перед
приземлением.
Только что он мирно дрейфовал в нежном воздухе, и вот навстречу ему
выросла земля и нанесла ему крепкий удар. Он упал, перекувырнулся и тут же
снова поднялся на ноги, а его широкий мягкий купол утратил свою совершенную
форму и затрепыхался вокруг него, словно огромное раненое воздушное
чудовище.
Образ чудовища осел вместе с парашютом и превратился на земле в большую
неподвижную разноцветную тряпку, а Стью был Стью в своем желтом комбинезоне,
помахивающий рукой в знак того, что все о'кей. Вокруг него сгрудились
ребятишки.
Когда мы с бипланом развернулись на посадку, оказалось, что у нас
неприятности. Мотор не реагировал на ручку газа. Ручка вперед - и ничего.
Еще чуть вперед - и в ответ внезапный скачок мощности. Ручка назад - а он
продолжает реветь; совсем назад - и он неестественно быстро сбросил обороты.
Видимо, какая-то неисправность в проводке управления двигателем. Ничего
серьезного, но пока поломка не будет устранена, не могло быть и речи о
пассажирах.
Мы довольно криво зашли на посадку, протянули за гребень холма и
заглушили мотор. Подошел Эл из ОБСЛУЖИВАНИЯ ЭЛА СИНКЛЕРА.
- Эй, вот это было здорово! Тут уже довольно много народу хочет
полетать на вашем биплане. Вы ведь покатаете их сегодня?
- Не думаю, - сказал я. - Мы бы хотели завершить день парашютным
прыжком... показать им напоследок что-нибудь красивое. А завтра мы, само
собой, еще будем здесь и с удовольствием их покатаем.
Со стороны мне даже странно было себя слушать. Если это была наша
политика, то я ее только что придумал. Я бы с удовольствием катал пассажиров
до самого заката, но не мог этого сделать, имея неисправность, и уж совсем
никуда не годилось позволить им увидеть, что их самолет нуждается в ремонте
после каждого облета аэропорта.
С точки приземления подошел Стью, и биплан захватил внимание его юных
поклонников. Я стоял рядом с самолетом и пытался не дать им продавить ногами
тканевую обшивку нижних крыльев, когда они забирались на них, чтобы
заглянуть в кабины.
Большинство взрослых наблюдало за происходящим, сидя в машинах, но
несколько человек подошло поближе взглянуть на самолет, поговорить с Полом,
полировавшим свой Ласкомб, и со мной, присматривавшим за ребятишками.
- Я был на матче малой лиги, когда вы, ребята, пролетели над нами, -
сказал один. - Мой сынишка чуть с ума не сошел; он не знал, то ли ему на
игру смотреть, то ли на самолеты, и наконец уселся на крыше машины, чтобы
видеть и то, и другое.
- Ваш парашютист... он ведь совсем еще молоденький, верно? Меня-то не
заставишь прыгнуть с самолета за все золото мира.
- Это вы себе так зарабатываете на жизнь, перелетая с места на место? У
вас жена есть, или как?
Разумеется, у нас были жены, разумеется, у нас были семьи, не меньше
нашего увлеченные этим приключением, но мы считали, что люди не это хотели
услышать. Бродячие пилоты должны быть беззаботными, легкими на подъем,
веселыми, яркими, полными красок людьми из иного времени. Слышал ли
кто-нибудь о женатом небесном цыгане? Кто мог бы себе представить бродячего