"Ричард Бах. Ничто не случайно" - читать интересную книгу автора

он не превратится в круглое пятнышко. Но парашют не раскрылся. Не очень-то
приятно было дожидаться этого парашюта. После томительно долгой паузы я
понял, что он вообще не раскроется.
Самый первый прыжок в нашем маленьком цирке, и отказ парашюта. Я
почувствовал внезапный холод. Его тело могло быть вон тем пятнышком в форме
листа у рощицы, окаймлявшей аэропорт, либо другим - возле ангаров.
Проклятие. Мы потеряли нашего парашютиста.
Я не чувствовал жалости к Стью. Когда он занялся прыжками с парашютом,
он знал, каковы ставки. Но всего секунду назад он стоял совсем рядом на
крыле, а сейчас там была пустота.
Должно быть, его главный парашют отказал, а запасной он не успел
раскрыть вовремя. Я потянул на себя ручку газа и начал по спирали спускаться
вниз, присматриваясь к тому месту, где он исчез. К своему удивлению, я не
был потрясен, не испытывал укоров совести. Была лишь досада, что это
случилось именно так, в самом начале лета. Вот вам и зубной врач.
В этот момент далеко подо мной парашют раскрылся. Он возник так же
мгновенно, как Стью исчез с моего крыла, и внезапным бело-оранжевым грибом
медленно поплыл в воздухе, понемногу дрейфуя с ветром.
Он жив! Что-то там произошло. В последний момент ему удалось выпустить
на ветер запасной парашют, за одну секунду он выкарабкался из объятий
смерти, потянул кольцо и остался жить. Теперь он вот-вот коснется земли с
уже готовым жутким рассказом и заявлением, что больше ни за что прыгать не
станет.
Но хрупкий разноцветный гриб еще долго парил в воздухе.
Мы с бипланом спикировали поближе к нему под громкое пение расчалок, и
чем ближе мы подлетали к нему, тем выше он оказывался над землей. Мы вышли
из пике на высоте 1500 футов и облетели вокруг маленького человечка,
болтающегося на стропах под огромным трепещущим нейлоновым куполом.
У него был запас высоты. Никаких неприятностей не было, и опасности
никакой тоже не было!
Раскачивающаяся под нейлоном фигурка помахала мне рукой, я в ответ
покачал крыльями, радуясь и недоумевая, как он мог остаться в живых.
А когда мы облетали его, то разворачивались не мы, а его парашют
медленно вращался вокруг своей оси. Странное, головокружительное ощущение.
Конечно же, угол! Вот почему он теперь оказался так высоко в воздухе,
когда я уже не сомневался, что он врезался в землю... угол, под которым я за
ним наблюдал. Я смотрел на него почти вертикально, и фоном ему служила лишь
безбрежная ширь земли. Его смерть была иллюзией.
Он подтянул одну из строп, и купол тут же развернулся. Поворот влево,
поворот вправо. Он управлял движением парашюта, как хотел; в этой стихии он
чувствовал себя как дома.
Трудно было поверить, что этот отважный артист-парашютист был тем самым
тихим пареньком, который неделю назад робко примкнул к нашему цирку, когда
мы открывались в Прейри дю Шайен. Я вспомнил о правиле, усвоенном за
двенадцать лет полетов: важно не то, что человек говорит или как он это
говорит, важно то, что и как он делает.
На земле детишки, словно жевуны из страны Оз, вынырнули из травы и
начали сбегаться к точке приземления Стью.
Я кружил над парашютом, пока ему не осталось 200 футов до земли, и
держался на этой высоте весь остаток его спуска. Стью несколько раз развел и