"Ричард Бах. Хорьки-фермеры в горах ("Хроники Хорьков" #4)" - читать интересную книгу автора

экране. По выходным, после прогулки, они вдвоем возвращались в Лапку и ехали
в "Кинохорьки", где их всегда ожидали алые с позолотой кресла в середине
ряда.
- Сегодня вам понравится, хорьчатки.
Хорек Алексопулос протягивал им корешки билетов в окошечко старинной
кассы, золоченые доски для которой еще в прошлом веке привезли по одной
из-за моря, с далекого острова Хиос.
- Молод он еще, этот режиссер Хешсти, но что творит со светом! Свет у
него прямо-таки сам говорит!
И вскоре Шайен уже расспрашивала Алексопулоса, чем она может помочь ему
в кинотеатре. Она была готова продавать билеты и попкорн, менять афиши,
убирать мусор и натирать полы - все что угодно, лишь бы понять, как
волшебство этих движущихся картинок проникает с экрана прямиком в сердце.
- Много платить я не смогу, - ответил он. - Зато кино будешь смотреть
бесплатно.
И Хорьчиха Шайен стала учиться - на каждом показе каждого фильма. Чем
внимательней она смотрела, тем чаще замечала силу, скрытую в едва заметном
жесте. Она обнаружила, что актеры умеют играть, ничего не изображая. Она
научилась различать движение мысли, таящееся за внешней неподвижностью.
Алексопулос отвечал на ее вопросы, для проверки задавал ей вопросы сам
и вливал в ее сердце мудрость киноискусства. Он внимательно наблюдал за нею
и видел, как мало-помалу она становится особенной - такой, что другие хорьки
начинают оборачиваться ей вслед.
"Дело не только в ее красоте, - думал он. - Это что-то большее. Шайен
для них... она для них светится изнутри! Да, так и есть".
И Алексопулос кивал в ответ своим мыслям. В юной Хорьчихе Шайен таилось
то же волшебство, какое она чувствовала, глядя на экран.
Потом она начала задавать себе уроки посложнее. Она стояла за креслами
заднего ряда и разыгрывала все сцены в темноте, без единого звука, без
партнеров и публики. Однажды, во время дневного сеанса, она пропустила
нужную реплику в третий раз подряд. Хорек Алексопулос как раз проходил мимо,
и она шепнула ему в отчаянии:
- Мистер Алексопулос! Я никогда не научусь!
- Может, и не научишься, - шепотом ответил тот. - В этом деле нужно
изрядно потрудиться.
Но когда Шайен смотрела фильмы вместе с Джоди, она больше глядела на
него, чем на экран.
"Какие чувства пробудила в нем эта сцена? Удастся ли мне почувствовать
то, что чувствует он?"
"Актеры погружаются в дух сюжета, - думала она, - точь-в-точь, как
Джоди входит в мысли лошадей".
В кино дух и техника не могут существовать друг без друга. Что-то одно
подкачает - и фильм погибнет, так и не затронув души зрителей.
Потом они с Джоди выходили на улицу из темного зала и отвязывали своих
лошадок. В такие моменты на мордочке Шайен нередко блестели слезы.
- Как это прекрасно, Джоди! - сказала она однажды, когда они
возвращались домой на закате солнца, посмотрев "Странствие без надежды". - А
ведь Хорьчиха Лора любила его всегда! Но не призналась - до самого конца!
Подумать только - так долго!.. А бедный Стивен даже не подозревал...
- Не возьму в толк, почему она сразу ему не сказала! - Джоди снял шляпу