"Геннадий Бачериков. Забытый вальс " - читать интересную книгу автора

Первый военный декабрь выдался холодным, по ночам морозы доходили до
сорока градусов. Отопление в осажденном Ленинграде для большинства населения
в тот год так и не начало работать. В каждой квартире, где оставались люди,
появились сделанные местными умельцами печки-буржуйки. Топили, кто чем мог.
Сначала в городе исчезли все деревянные постройки, заборы, скамейки. У кого
были силы и нахальство, снимали двери у подъездов, выламывали оконные рамы
на лестницах, взламывали пустующие квартиры, выдирали паркет, рубили мебель,
забирали книги, подшивки журналов, любое дерево, бумагу и тряпки, все, что
могло гореть. Тепло означало жизнь. Люди надевали на себя все теплые вещи,
которые могли найти, и уже два месяца не снимали их. Правда, для того, чтобы
жить, нужны были еще вода и еда. Водопровод почти не работал, в результате
бомбежек и обстрелов во многих местах трубы были перебиты, вода в дома не
поступала, но кое-где из разорванных труб вода била ключом, ее можно было
набирать.
Вообще-то воды в Ленинграде, слава Петру Алексеевичу, вокруг было
много, но питьевую брали лишь из Невы, в каналах она была грязной и
застойной. Вот только сил, чтобы принести ее, оставалось все меньше и
меньше. Практически никто не мылся, разве только если человек работал, а на
работе была теплая вода, и оставалось хоть немного сил. Даже умываться
перестали, да и трудно было это сделать, утром вода в ведрах была покрыта
коркой льда. С конца ноября по карточкам иждивенцам и детям давали по сто
двадцать пять грамм хлеба, да и то наполовину состоящего из малосъедобных
добавок, и больше ничего. Это означало медленную смерть от голода для сотен
тысяч людей, зажатых в тисках блокады волей двух диктаторов. Большинство из
них не нужны были в городе. Их следовало бы эвакуировать еще в июле-августе,
когда немцы быстро продвигались к Ленинграду, но городские власти не сделали
этого, боясь гнева Сталина и обвинений в пораженческом настроении. После
того как сомкнулось кольцо блокады, в городе исчезли сначала собаки и кошки,
а затем мыши, крысы и даже птицы. Ели все, что имело хоть какое-то отношение
к еде, - пытались разваривать кожаные вещи, варили холодец из вонючего
столярного клея. Летом в результате бомбежки сгорели Бадаевские склады, в
которых хранился, в том числе, и сахар. Люди копали в этом месте землю,
замачивали ее, фильтровали раствор. Иногда удавалось получить сладкую
водичку. Канализация, естественно, тоже не работала, и, экономя силы, зимой
содержимое ночных горшков стали выплескивать в форточки. Дома по всему
городу стояли закованные в броню нечистот. Позже, весной все это будут
смывать брандспойтами.
Окна изнутри комнаты, расположенной на четвертом этаже, подернулись
курчавым инеем. Семилетний мальчик Вася Бурыкин, с головы до ног, закутанный
в разные одежки, которые нашлись в доме, и которые можно было одеть на него,
держа рукой в варежке острую щепку, писал на окне слова из букваря. Читать
он умел с пяти лет, а в этом году собирался пойти в школу, но осенью сорок
первого в Ленинграде начали работать немногие школы, да и те открылись
только в ноябре. Мария Петровна из соседней квартиры дала ему букварь,
оставшийся от Леньки, сына, который в прошлом году ходил в первый класс, а в
конце ноября пропал, когда они с другом пошли в кинотеатр, расположенный в
трех кварталах от дома. Вася подслушал, как мать разговаривала с соседкой на
кухне. Та плакала и говорила, что его, наверное, съели. Вася читал книгу про
Миклухо-Маклая и знал, что на далеких островах в южных морях жили племена