"Уильям Бекфорд. Ватек (Арабская сказка) " - читать интересную книгу автора

позвать своего первого везира. "Мораканабад, - сказал он ему, - вели
глашатаям возвестить по Самарре и по всем городам моего государства, что
тот, кто прочтет надписи, кажущиеся непонятными, убедится лично в моей
щедрости, известной всему свету; но в случае неудачи ему выжгут бороду до
последнего волоса. Пусть также сообщат, что я дам пятьдесят прекрасных
рабынь и пятьдесят ящиков с абрикосами с острова Кирмита тому, кто доставит
мне сведения об этом странном человеке, которого я хочу снова увидеть".
Подданные халифа, как и их властелин, очень любили женщин и абрикосы с
острова Кирмита. Обещания разлакомили их, но им ничего не удалось отведать,
ибо никто не знал, куда исчез чужеземец. Так же не исполнили и первой
просьбы халифа. Ученые, полуученые и разные самонадеянные невежды явились
смело, рискнули своими бородами и все лишились их. Евнухи только и делали,
что жгли бороды; от них стало даже пахнуть паленым, что не нравилось
женщинам сераля; пришлось поручить это дело другим.
Наконец, явился старец, борода которого превосходила на полтора локтя
все прежние. Командующие дворцовой стражей, вводя его, говорили: "Как жаль!
Очень жаль жечь такую отличную бороду!" Халиф был того же мнения; но ему
нечего было огорчаться. Старик без труда прочел надписи и изложил их слово в
слово следующим образом: "Нас сделали там, где все делают хорошо; мы - самое
малое из чудес страны, где все чудесно и достойно величайшего государя
земли".
"О, ты превосходно перевел, - вскричал халиф. - Я знаю, кто
подразумевается под этими словами. Дайте старику столько роскошных одеяний и
столько тысяч цехинов, сколько слов он произнес: он облегчил мое сердце".
Затем Батек пригласил его отобедать и даже провести несколько дней в своем
дворце.
На другой день халиф велел позвать старца и сказал ему: "Прочти мне еще
раз то, что читал; я не могу, как следует, понять этих слов, как будто
обещающих мне сокровище, которого я жажду". Старик тотчас надел свои зеленые
очки. Но они свалились с его носа, когда он заметил, что вчерашние буквы
заменились новыми. "Что с тобой? - спросил его халиф. - Что значит это
удивление?" "Повелитель мира, надписи на саблях изменились!" - "Что такое? -
спросил халиф. - Впрочем, это безразлично; если можешь, растолкуй мне их". -
"Вот что они значат, государь, - сказал старик. - Горе дерзкому, кто хочет
знать то, что выше его сил". - "Горе тебе самому! - вскричал халиф,
совершенно вне себя. - Прочь с моих глаз! Тебе выжгут только половину
бороды, ибо вчера ты разгадал хорошо. Что касается подарков, я никогда не
беру назад своих даров". Старик, достаточно умный, чтобы понять, что
недорого расплатился за глупость - говорить повелителю неприятную истину, -
тотчас скрылся и не появлялся более.
Ватек немедленно раскаялся в своей горячности. Все время рассматривая
надписи, он заметил, что они меняются ежедневно; а объяснить их было некому.
Это беспокойное занятие разгорячало его кровь, доводило до головокружений и
такой слабости, что он едва держался на ногах; он только и делал, что
заставлял относить себя на вершину башни, надеясь выведать у звезд что-либо
приятное; но он обманулся в этой надежде. Глаза, ослепленные туманом в
голове, плохо служили ему; он не видел ничего, кроме густого, темного
облака: предзнаменование, казавшееся ему угрожающим.
Изнуренный такими заботами, халиф совершенно пал духом; он заболел
лихорадкой, потерял аппетит, и подобно тому как прежде необычайно много ел,