"Константин Сергеевич Бадигин. Чужие паруса" - читать интересную книгу автора

- Лодку бы, - прохрипел Семен Городков, - мигом бы к матерой пристали. А
теперь что?
Худой, страшный, он силился подняться на ноги. Мысль о судьбе шестерых
малышей, оставшихся дома придавала ему силы, и Семен встал, держась за
глыбу льда.
- А ежели восточный ветер падет, - раздался вдруг робкий голос, - тогда...
- Ежели да ежели, - рассердился Степан, - каркаешь, словно ворон.
Разгадай, Панфил, лучше загадку... Скажи, когда дурак умен бывает?
Мужики молчали.
- Не разгадать тебе, милай, - обождав немного сказал Степан. - Тогда умен
бывает, когда молчит, ась? - Степан вдруг замолк и, прикрыв ладонью глаза,
стал выглядывать льды.
- Ну-к что ж, мужики, - обернулся он, - конец мученьям. Лодки, люди на
лодках. - Он сказал эти слова тихо, чуть не шепотом. - Пoтом всего
прошибло, - шептал он, счастливо улы-
_______________________________
? Легенда записана писателем Б. В. Шергиным.
баясь. - Не думал живым быть, и во снах того не снилось, - словно в
забытьи повторял он.
Все произошло так неожиданно, так невероятно. Появилась надежда -
воспрянул дух. Начались толки, разговоры.
- Наволок-то знамый, - показал Степан на темнеющий мысок. - Помнишь,
Алексей, тоже смерть рядом была? Зарок еще дали часовню сладить, коли живы
будем.
Приподнявшись на локти, взглянув на берег, Химков кивнул головой.
- Ну и как, воздвигли часовню-то? - спросил кто-то.
- Как же от слова отступиться - богу ведь дадено! Часовня и по сей день
стоит. Вон она, вон чернеет.
Зверобои связали поясами багры и, надев на конец чью-то малицу, стали ею
помахивать.
Наступил отлив, показались разводья. Люди на лодках стали грести к льдине:
они давно видели знак, ждали воду.
Мужиков, и живых и мертвых, случившиеся зверобои перевезли на долгожданную
землю. Живых сволокли в баню, а мертвых похоронили.
Несколько дней отсиживались мужики в теплой избе, понемногу привыкая к
пище. Жизнь медленно овладевала ослабевшими телами.
Алексей Химков все эти дни не вставал с полатей. Он надрывно кашлял,
хватаясь худыми руками за грудь; дрожа, кутался в овчину; вдруг ему
делалось жарко, он задыхался, просил открыть дверь, остудить избу...
На Никиту весеннего день выдался теплый, погожий. Солнышко, проникшее в
поварню через маленькое оконце, взбодрило старого юровщика. Он, кряхтя,
слез с полатей, помолился на икону Николы-чудотворца, покровителя
мореходов, сел на лавку и позвал старшего сына.
- Прости меня, сынок, - с грустью глядя на Ивана, сказал он, - не сумел
тебе свадьбу справить, а теперь и вовсе не в силах. Да и ты ослаб, отощал,
сгибнешь во льдах, ежели внове
на промысел выйдешь. - Старик перевел дыхание. - А в силу войдешь, на
Грумант под-кормщиком иди, Амос Кондратьевич завсегда тебя примет,
вернешься и свадьбу справишь... Не сумлевайся, Иван, подождет Наталья, -
заметил Химков, увидев в глазах сына сомнение, - подождет, - повторил он.