"Эдуард Багиров. Гастарбайтер " - читать интересную книгу автора

каждого поста, где инспекторы жадными глазами въедливо изучали все возможные
документы, и, шмоная, заглядывали чуть ли не в бензобак. Серым февральским
вечером шоссе Энтузиастов выглядело пугающе уныло, его не красили даже
многочисленные, щедро подсвеченные рекламные щиты. Спешащие после рабочего
дня к метро безликие люди, сгорбившиеся и избегающие взглядов друг друга,
тоже не добавляли общей картине дружелюбия. Я поёжился и прикрыл глаза...

Городишко в нижегородской глуши именовался Кулебяки. Именно туда, на
свою родину, переехала года полтора назад моя мать.
До этого мы жили в Туркменистане, в голом, диком, затерянном в
каракумской пустыне городе Мары. Помните уроки географии в советской школе?
Самая южная точка Союза, Кушка, находится как раз в Марыйской области. В
1995 году президент Сапармурат Туркменбаши с помпой отметил 2500-летие
нашего городишки, более известного в истории, как Древний Мерв, через
который в незапамятные времена проходил Великий Шёлковый путь. На праздник,
по слухам, съехалось огромное количество иностранных учёных и журналистов -
недооценить важность события было невозможно, не каждый день случаются
исторические юбилеи такого масштаба. Иностранцы отпраздновали, разъехались,
и Туркменбаши завернул гайки окончательно - нетуркменам в стране жить стало
совершенно невыносимо.
В Туркменистан моя глубоко русская мать приехала по какой-то разнарядке
в начале семидесятых, строить дома на окраине Советского Союза - за три
месяца работы давали однокомнатную квартиру, так что мать, ради собственной
жилплощади, охотно сменила поволжскую глухомань на глухомань
среднеазиатскую. Встретила там моего отца, азербайджанца по национальности,
вышла замуж, и родилось у них двое детей: в семьдесят пятом году я, чуть
позже - мой младший брат. Всё бы ничего, но отец скоро сел в тюрьму и
довольно быстро умер там от туберкулёза, а потом начались девяностые, и на
материну зарплату продавца не то что жить - даже существовать стало
невозможно. Помыкавшись по республике и поняв, что мечта детства -
исторический факультет государственного университета Туркменистана - мне,
нищему нетуркмену, не светит, а мелкой торговлей наркотиками и прочими
подобными делишками я долго пробавляться не смогу, я ушёл в армию, а через
два месяца бежал оттуда и уехал в Москву, искать счастья. Тогда многие так
делали - кровавый беспредел Туркменбаши только начинался, но многие уже
поняли, что перспектив в этой стране для них больше нет. Искомое счастье
оказалось субстанцией эфемерной и неуловимой - не промотавшись по вокзалам и
трёх месяцев, в апреле 94 года я получил двухлетний срок и сел в тюрьму. А
за эти два года мать успела перебраться в Россию окончательно.
Итак, давайте знакомиться. Я - Евгений Алиев. Мне двадцать лет. В Азии
я - гонимый русский, в России же - не менее гонимый "чёрный", в просторечии
"чурка". Неважно, что на азербайджанца, благодаря русской маме, я похож
весьма условно, плевать, что говорю я по-русски без акцента - я же родился в
"чуркистане", да ещё и ношу такую неудобную фамилию! В современной России
этого вполне хватает, чтобы нередко чувствовать себя синклер-льюисовским
Кингсбладом.

Кулебяки

На деньги, в спешке вырученные от продажи отличной марыйской