"Десмонд Бэгли. Письмо Виверо" - читать интересную книгу автора

- Я расскажу им то же самое, что и вам, - сказал он серьезным голосом и
положил свою руку на мой рукав. - Когда состоятся похороны? Я хотел бы
отдать Бобу свой последний долг.
Я еще не подумал об этом; слишком много событий произошло за столь
короткий промежуток времени.
- Я не знаю, когда они будут. Сначала должны сделать экспертизу, -
ответил я.
- Разумеется, - сказал Ханнафорд. - Было бы неплохо, если бы вы
сообщили об этом Нигелу, как только узнаете все точно, а он даст мне знать.
И остальным тоже. Боба Уила здесь все очень любили.
- Я так и сделаю.
Мы вернулись обратно в бар, где Нигел жестом попросил меня подойти. Я
поставил кружку на стойку, а он кивком указал на противоположную сторону
комнаты.
- Вон тот самый янки, который остановился у нас. Фаллон.
Я обернулся и увидел необыкновенно худого мужчину, сидящего со стаканом
виски возле камина. Ему было около шестидесяти, его тело казалось костлявым
и лишенным плоти, а загорелое лицо имело оттенок хорошо поношенной кожи.
Пока я смотрел, его, кажется, зазнобило, и он придвинул свое кресло поближе
к огню.
Я повернулся обратно к Нигелу, который сказал:
- Он говорил мне, что большую часть времени проводит в Мексике. Ему не
нравится английский климат - он находит его слишком холодным.

4

Я провел эту ночь на ферме Хентри в одиночестве. Возможно, мне стоило
остаться в Котте и избавить себя от излишних страданий, но я так не сделал.
Вместо этого я бродил по пустынным комнатам, населенным призрачными фигурами
из моих воспоминаний, все глубже и глубже погружаясь в депрессию.
Я был последним из Уилов - больше никого не осталось. Ни дяди, ни тети,
ни сестры, ни брата - только я один. Этот большой дом, отвечающий эхом на
звук моих шагов, был свидетелем оживленной процессии - шествия Уилов через
эпохи - Елизаветы, Якова, Реставрации, Регентства, Виктории, Эдварда.
Маленькая часть Англии, прилегающая к дому, на протяжении четырех столетий,
в хорошие времена и плохие, обильно поливалась потом Уилов, от которых
теперь остался только я. Я - маленький серый человек на маленькой серой
работе.
Это было несправедливо!
Я обнаружил, что стою в комнате Боба. Кровать все еще была не убрана с
тех пор, как я сдернул с нее одеяло, чтобы накрыть им Боба, и почти
автоматически я заправил ее, накрыв сверху покрывалом. На столике возле
кровати, как обычно, царил беспорядок, а в щели перед зеркалом располагалась
коллекция фотографий без рамок - одна наших родителей, одна моя, одна
Сталварта, его любимой верховой лошади, и прекрасный портрет Элизабет. Когда
я взял его в руки, чтобы рассмотреть получше, что-то с легким стуком упало
на туалетный столик.
Это была визитная карточка Халстеда, о которой упоминал Ханнафорд. Я
взглянул на нее с безразличием. Поль Халстед. Авенида Квинтиллиана. 1534.
Мехико.