"Владислав Анатольевич Бахревский. Собака на картофельном поле " - читать интересную книгу автора

Никанор Иванович прибавил шагу.
- Знаю, чего тебе надо! Ты меня в хозяины выбрала. Да только разве я
похож на хозяина? Пацан я, поняла? Пацан. Мамка нас обоих палкой так
налупит! Тебя, чтоб отвадить, а меня, чтоб не обнадёживал вашего брата
попусту.
Слова на собаку не подействовали.
- Не надрывай ты мне сердце! - рассердился Никанор Иванович. - И как
это вы все чуете, что я вашего брата не обижаю?
Нет, собака была упрямая. Тогда Никанор Иванович поднял с земли комок
глины, замахнулся и - кинулся бежать. Он остановился перед лавами.
Оглянулся. Собака сидела на задних лапах посреди картофельного поля, совсем
одна.
Никанор Иванович бросил комок в чёрную воду, поглядел, как сломалось
отражение, и, сердитый на весь белый свет, побежал в баню.
- А, Никанорик! - обрадовалась ему тётенька-кассирша. - Все парильщики
уже собрались. Одного тебя нет.
- На уговоры много времени потратил, - признался Никанор Иванович,
получая билетик.
- Мать, что ли, не пускала?
- Да нет, с животным одним разговаривал.
Тётенька-кассирша удивилась, а он, размахивая кепкой, взбежал по
лестнице на второй этаж, в объятия старичка банщика.
- Никанорик! Веник не забыл?
- Никогда! - ответил Никанор Иванович, окидывая хозяйским взглядом зал.
- Мой шкаф не занят?
- Держу для друга. Пиджак свой там повесил.
- Спасибо, Василич!
- Ты погоди, Никанорик! Расскажи чего-нибудь.
- Да чего расскажешь? Животным, говорю, тяжело стало на белом свете.
- Это ты - в точку, - сокрушённо потряс головой Василич. - Додумались
коров, не выпуская из хлева, эксплуатировать. Да я кому хошь в глаза
скажу... Тут ко мне и начальники ходят. Раньше и пастух тебе с рожком. Дудит
приятно. Коровы гуляют, разные травки кушают. Разве такое молоко было? А
теперь корова как бы молочный агрегат. В неё корму фабричного, а она в
отместку - фабричного молока. Ладно бы земля была занята, а то ведь сколько
земли-то брошенной.
- Я и говорю, - поддакнул Никанор Иванович и, кивнув раздумавшемуся
старику, пошёл раздеваться.
- Шайку-то у меня возьми, чего по бане будешь рыскать! - крикнул ему
Василич.
Любимое место, светлое, возле окошка, было занято. Здесь мылся
крутоплечий дядька, белоголовый, черноглазый.
Никанор Иванович занял место рядом. Загляделся на дядьку.
- Ты чего? - спросил тот.
- Смотрю, голова белая, как у маленького. Приглядываюсь: может, седой.
- Да нет, не седой. Белый.
- Вот я и гляжу. Редкий волос.
- Чего же редкого, ты сам такой же!
- У меня голова потемнеет. Мамка говорит, она в малолетстве тоже была,
как я, а потом волос потемнел.