"Владислав Анатольевич Бахревский. Собака на картофельном поле " - читать интересную книгу автора

Он сразу прибежал к ней, уткнулся носом в живот. И она откликнулась,
обняла, пригладила вихры.
- Какой же ты худющий!
- Зато в кости тяжёлый, - возразил Никанор Иванович. - Если бы на такие
кости мяса побольше, никто бы меня не одолел: ни Паршины, ни Нырков. Да и
сам Петька тоже с места бы не сдвинул.
- За стол садись, Никанор Иванович! Приятели твои без тебя исскучались
небось.
- Да мне чего? Я мигом! - Он опрометью кинулся к столу.
- Господи, с ног собьёшь! - испугалась мать.
Никанором Ивановичем мальчика прозвал дед, отец матери.
- Пока мы живы с бабкой, никакая ты, сынок, не безотцовщина, - сказал
ему дед в ту, самую трудную пору жизни. - Я величаюсь Иван Ивановичем, и ты
отныне Иванычем величайся. Никанором Ивановичем. Спросят, как зовут, а ты не
тушуйся - Никанор Иванович. Принимаешь?
- Принимаю, - сказал первоклассник Никанор и на следующий же день
объявил учительнице, что называть его нужно не по фамилии, а по
имени-отчеству. Учительница знала про его жизнь. Может, больше его самого. И
согласилась с ним.
Ребята пробовали потешаться, да ничего у них не вышло: Никанор Иванович
гордился своим новым величанием. Дед у него был знаменитый, все три "Славы"
с войны принёс.
До бани нужно было идти да идти. Улицей, через картофельное поле, над
рекой, перейти по лавам реку, ну, а там уж близко.
На улице к Никанору Ивановичу привязалась бродячая собака. Чёрная
спина, рыжие бока, глаза горячие, но виноватые: не нашла, мол, себе хозяина,
вот и пропадаю.
Идёт и идёт за Никанором Ивановичем, а тому тоже стыдно на собаку
поглядеть.
- Знал бы, что встречу, хоть кусок хлеба взял бы.
Никанор Иванович останавливался, зажимал коленями сумку с веником и
бельишком, а руки разводил в стороны.
- Ну, нет у меня ничего! Время зазря теряешь. Ступай.
Собака тоже останавливалась, а потом, опустив голову, робко шагала за
ним следом.
Картофельное поле давно уже было убрано, борозды сгладило дождями,
иссохшая ботва слилась с землёй. Поле ожидало снега, а зима задерживалась.
На этом поле Никанора Ивановича охватывали разные мысли. О том, что
небо - большое. И о том, как это земля не устанет держать на себе такие
махины: ведь столько теперь одних домов в мире, многоэтажных. Как песчинок!
А поездов, а заводов, а людей-то!
Иной раз Никанор Иванович, поглядев, что никого нет, ложился на
вытертую до блеска тропинку, припадал ухом к земле и слушал. Услышать ему
ничего ни разу не удалось, и он говорил себе:
- Пока, значит, полный порядок. Не слыхать, чтоб рухнулись в тартарары.
Идущая следом собака думать мешала. Никанор Иванович опять остановился,
вывернул карманы, зажав в кулачке мелочь на баню.
- Ну, пойми ты, глупая голова! Ни крошки у меня нет.
Собака посмотрела на него горячими виноватыми глазами и завиляла
хвостом.