"Николай Бахрошин. Марьинская Аномалия " - читать интересную книгу автора

и начнется, что там какие-то два часа в самолете.
Мелодично тренькали звонки объявлений, вокруг, громко и непонятно
переговариваясь, расхаживали развязные иностранцы, суетились наши, всем
своим видом показывая, что тоже не лаптем щи хлебают. Сегодня дядя Сидор
смотрел на всю эту перелетную суету благожелательно. Он чувствовал себя
молодым и сильным, почти как в незапамятные времена, когда мелкий вор Федька
Ломакин тырил на краснодарском базаре лопатники у зазевавшихся лохов.
Сегодня уважаемый марьинский предприниматель Сидор Федорович Сыроегин
улетал с туристическим визитом в Германию. Конечно, в Германии он долго
задерживаться не собирался, пива немецкого попить, колбасы откусить и
дальше, не турист же, на самом деле. Французский паспорт на фамилию
эмигранта из Польши, но с его фотографией, уже ждал своей очереди в
чемодане. А на теплом берегу Средиземного моря был прикуплен приличный домик
с бассейном, вилла по-ихнему. То есть по-нашему теперь, по-французски.
Сидор Сыроегин, он же в прошлом Федька Ломакин, прощался с Родиной. И,
надо сказать, делал это с большим удовольствием. Прежний кореш, старый вор
Опенок, давно уже звал к себе на Французщину, большие дела предлагал. Был у
него дядя Сидор, гостил, видел. Не врет Опенок, крутит бабками лихо, как в
молодости своими наперстками. Хорошо живет там Опенок, сытно, весело и
ничего не боясь.
Тогда Сыроегин отговорился тем, что в Марьинске сам себе кум, и сват, и
первый министр. Лучше быть первым в деревне, чем последним - в Риме,
втолковывал Опенку начитанный в тюремных библиотеках дядя Сидор. Тот не
понимал, спорил, что Рим тоже хороший город, шебутной почти по-нашему, но
красивый и сытый по-ихнему. Помнится, пили водку, рассуждали про патриотизм,
про всякую такую муру, охмелевший Опенок в конце концов прослезился. Хорошо
ему на берегу чистого и теплого Средиземного моря крокодиловы слезы лить.
Патриот, его мать.
Сейчас дядя Сидор окончательно понял: надо линять. Как можно быстрее и
дальше. Не только умом понял - каждой клеточкой. Черт ее знает, эту страну,
все у нас как-то не по-людски, все с приключениями, от которых волосы на
неприличном месте дыбом встают. Хотел, видишь ты, на старости лет пожить в
тишине и уважении. И что получилось? Рад, что ноги унес из Марьинска, такая
там карусель завертелась.
Первый раз за всю свою многотрудную жизнь дядя Сидор по-настоящему
испугался. Никогда никого не боялся, ни ментов, ни блатных, ни Бога, ни
черта, ни его маму. Буром пер, как с танками на буфет. Менты, ФСБ, ЦРУ -
ерунда это все, понты дешевые. Капитаны да майоры на окладе жалованья. Этих
он никогда не боялся и сейчас на них клал с прибором.
А тут испугался. Колдуны доконали. Чародеи эти норвежские. Сволочи
трехголовые. Потому что дядя Сидор сразу почувствовал, никто не верил, а он
почувствовал - ох и сила за ними! Такая сила, что разжуют, шкурку выплюнут и
в зубах не поковыряют.
Настоящую силу дядя Сидор всегда чувствовал. И это его всегда выручало.
А тут не просто сила. Тут силища. Непонятная. Темная. Страшная.
Тоже подумать, ходили себе, улыбались, простые такие людишки, как
сатиновые трусы за рупь двадцать. Или не люди? Нелюди, одно слово. До сих
пор мороз по коже. И знать про это дядя Сидор категорически ничего не хотел.
Лучше не знать. Себе дороже. Это он сразу понял.
Дикторша металлическим голоском объявила посадку на самолет во