"Александр Бахвалов. Нежность к ревущему зверю ("Нежность к ревущему зверю" #1) " - читать интересную книгу автора

С-441 Славу Чернорая. Боровский потерял душевное равновесие. Услыхав краем
уха, что будущий командир С-441 водит компанию с Костей Караушем и Виктором
Извольским, кои якобы были замечены в злоупотреблении спиртного, о чем и. о.
начальника летного комплекса Юзефович имеет недвусмысленные сигналы,
Боровский гласно обвинял руководство летной базы в назначении пьяниц на
ответственные заказы. Нельзя было до такой степени доверять известной
поговорке: скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты; Чернорай брал
в рот спиртное разве что "в дни противостояния Марса", как сказал Костя
Карауш, когда узнал о выпаде Боровского. Однако, минуя самого Костю и
Виктора Извольского, брошенный "корифеем" камень попал в руководителя отдела
летных испытаний Петра Самсоновича Данилова, через которого проходят все
кандидаты на новые машины и который, кстати, дал себя уговорить Боровскому
передать "семерку" Димову. Но этого старого и очень осторожного инженера,
сорок лет отдавшего фирме, можно было обвинить в чем угодно, только не в
опрометчивых решениях. Все, что он подписывал, было в рамках принятого,
дозволенного, законного и в большинстве случаев после неторопливых совещаний
с заинтересованными лицами.
Все это происходило в большом кабинете начальника летной базы Савелия
Петровича Добротворского, Героя и генерала в отставке. Выслушав Боровского,
Данилов испросил разрешение пригласить для консультации врача летной службы.
Девушка-врач, заметно взволнованная общим вниманием, четко выговаривая
слова, заявила, что у Вячеслава Ильича Чернорая ей не замечены какие-либо
отклонения в состоянии здоровья, и, как иллюстрацию к сказанному, показала
журнал с отметками кровяного давления летно-подъемного состава за последний
год. Снисходя к ее волнению, генерал подчеркнуто учтиво поблагодарил за
сведения, а когда она вышла, резко встал из-за стола.
- В следующий раз потрудитесь сами проверять сплетни, которыми
пользуетесь, - неприязненно бросил он "корифею", - я вам не царь Соломон!
Но Боровский не мог остановиться. На бурном заседании методсовета,
когда утверждалась одна из программ испытаний порученного Боровскому С-440,
большой турбовинтовой серийной машины, превращенной в летающую лабораторию,
"корифей" неоправданно бурно отреагировал на какую-то неточность в
подписанной ведущими инженерами и Даниловым программе, не стал слушать
объяснений, когда ему пытались доказать, что документ, в конце концов,
обсуждался методсоветом, да и ошибка невелика, а недвусмысленно заявил, что
возможность подобных "оптических аберраций" в организации
летно-испытательной службы на базе и привела, в конце концов, к катастрофе
"семерки".
Прослышав об этом, Костя Карауш отметил:
- Это уже кое-что.
До отъезда в командировку Лютров слышал, будто Данилов имел беседу со
Стариком о поведении Боровского. Но до того ли главному сейчас, чтобы
заниматься еще и амбицией "корифея "?
...Санина назначили штурманом на С-04 после аварии опытного С-40 в 1959
году. Санин оставался на борту с командиром корабли до последней минуты, не
в пример второму летчику Андрею Трефилову, и выбросился из машины, когда
пожар в зоне четвертого двигателя ослабил крепежные узлы и двигатель
отвалился. Потерявшая равновесие машина мгновенно свалилась на крыло, так
что Санин едва успел выбраться из аварийного люка, глядевшего уже не вниз, а
вверх.