"Александр Бахвалов. Зона испытаний ("Нежность к ревущему зверю" #2) " - читать интересную книгу автора

И тут дохнуло ветром, в раскрытую дверь плеснуло белым вихрем, и твое
первое прикосновение к девичьим губам пахло снегом. Потом вы зачарованно
глядели друг на друга, а может, это ты ее в силах был отвести свои глаза от
ее взгляда.
Лыжню вашу замело. Обратно вы шли рядом и молчали, потому что каждый
мысленно возвращался на дачу. Иногда она останавливалась, говорила "погоди"
и то поправляла на тебе шапку, то укладывала поудобнее шарф, делаясь в эти
минуты превосходительно-строгой, а ты - послушным.
Забравшись в электричку, вы сели рядом, а не напротив друг друга, как
утром, и она прижалась щекой к твоему плечу.
...Сыплет снег. Сыплет нескончаемо, будто рушится и никак не иссякнет
само ночное небо. Мягко стучат колеса.
Почему столько лет тебя не покидает воспоминание об этой девочке с
бантиком? Не потому ли, что твоей женой стала совсем другая девушка? А
может, все дело в том, что ты мечтал о дочери - маленькой женщине, которая
будет любить тебя всю жизнь?
Когда во время полета на спарке Долотов спросил у Лютрова, любит ли он
детей, то сам удивился вопросу, потому что впервые ни с того ни с сего
заговорил с посторонним человеком о своей семейной жизни.
Сразу же после свадьбы теща сказала, что врачи настоятельно
рекомендовали ее дочери повременить с детьми. "У нее поздно формируется,
знаете ли, женское. Годика два, а там с богом..." Но прошло шесть лет, а Лия
и слышать не хотела о детях. Она дорожила своим здоровьем, как ее мама
коврами, мехами, хрусталем, нужными знакомствами, тетками, поставляющими
молоко. И зятем, у которого зарплата министра... И при этом ухитрялась
делать вид, что ее дочь для него - награда не по чину.
Черт с ней, с тещей. Надеяться, что в один прекрасный день она
заподозрит в людях какое-то существенное отличие от себя самой, - все равно,
что верить в переселение душ. Но жена...
В обиходе свойство краснеть - примета человека скромного,
стеснительного. Такой жена Долотова представлялась тем из друзей, которым
довелось познакомиться с ней. Она умела смущаться, как школьница, охотно
отзывалась улыбкой на шутку, но - в разговоре с людьми посторонними. С ним
же она вела себя так, как если бы знала что-то дурное о ном. У нее был вид
человека, обремененного супружеской жизнью, за которую приходится платить
больше, чем она того стоит.
"Но... шесть лет рядом с одной женщиной - это для таких, как ты,
больше, чем привычка. Исподволь подчиняешься чему-то... Сколько раз ты вот
так же изучал свое семейное неблагополучие, а что менялось? Ты разбинтовывал
больное место в душе и еще раз убеждался, что болячка все там же. Ты
приспособился к ней. Или тебя приспособили, не все ли равно? Приручение
состоялось.
Нужно что-то делать, не то намертво врастешь в эту полужизнь, потеряешь
себя окончательно, станешь уродом или хватишь сожительницу стулом по
голове - в припадке ложнонаправленного аффекта..."
...Когда поезд подошел к Энску и нужно было покидать вагон, Долотов
почувствовал вялость и безразличие - состояние человека, которому некуда
идти. И ему не только не было удивительно, не казалось странным, но даже в
голову не приходило, что, добираясь до Лубаносова, он хорошо знал, зачем и к
кому едет, и как это важно и нужно ему, а вернувшись к живым близким людям,