"Кейдж Бейкер. Мадам Айгюптос" - читать интересную книгу автора

у змеи.
- А именно?
- Я все расскажу подробно, когда поближе познакомлюсь с твоей
клиентурой. Но не сомневайся: я сумею выработать подход, который заставит их
вывернуть карманы!
- Понятно, - отозвалась она.
- Впрочем, МАДАМ АЙГЮПТОС - подходящее название для представления. В
нем есть величие и тайна. Ведь Айгюптос, это, кажется, древнее название
Египта, не так ли?.. С другой стороны, слово мадам подразумевает нечто
благородно-возвышенное, а где у тебя - прости за прямоту - благородство?
Платье у тебя самое простое, да и держишься ты как... как обычная цыганка.
Тебе придется поработать над своей внешностью.
- Ни над чем я работать не буду, - отрезала Амонет. - И вообще, ты мне
надоел.
- В таком случае, я taceo, мадам, что в переводе с латыни означает
"умолкаю", как вам, безусловно, известно.
Вместо ответа она снова изогнула губу, словно оскалилась, и Голеску
благоразумно решил не раздражать ее сверх необходимого. Сидя на козлах рядом
с Амонет, он пытался изучать ее лицо. Казалось, она была еще молодой
женщиной - ее кожа была упругой и гладкой, в волосах ни единой седой пряди,
а на верхней губе не пробивались усы. О некрасивых женщинах часто говорят:
"у нее нос крючком", "у нее губы слишком тонкие" или "у нее глаза косые".
Ничего подобного об Амонет сказать было нельзя. О ней вообще мало что можно
было сказать, поскольку каждый раз, когда Голеску пытался вглядеться в ее
черты, он видел только тень - и испытывал какое-то глухое внутреннее
беспокойство, которое заставляло его отводить глаза.

К вечеру караван достиг небольшого унылого городка, чьи приземистые, с
закругленными углами домики сгрудились на берегу. Стояли они почему-то задом
к реке, обратившись фасадами к дремучему, темному лесу. Проплутав некоторое
время по лабиринту кривых, темных улочек, Амонет и Голеску в конце концов
отыскали пустырь, где расположились лагерем участники завтрашней ярмарки.
Пустырь представлял собой два акра голой земли, еще недавно огороженных
грубой изгородью, от которой остались теперь только ямы в земле. Судя по
витавшему в воздухе крепкому запаху навоза, в обычные дни пустырь
использовался в качестве загона для скота, но сейчас здесь стояли фургоны и
кибитки и горели в железных ведрах костры. Бродячие актеры, циркачи, цыгане,
торговцы и прочий ярмарочный люд, который зарабатывал себе на жизнь, катая
детишек на раскрашенных деревянных лошадках или демонстрируя взрослым
простенькие фокусы, сидели теперь возле этих импровизированных очагов,
устало прихлебывая из бутылок вино и равнодушно обмениваясь новостями. Но
когда на пустыре появились фургоны Амонет, все изменилось. Разговоры сразу
смолкли. Многие подняли было головы, чтобы посмотреть, кого еще принес
попутный ветер, но, узнав черные, как ночь, тенты с белыми буквами, тотчас
отвернулись, а кое-кто даже начертил в воздухе особый знак, отгоняющий
ведьм.
- Ну и репутация у тебя, как я погляжу, - заметил Голеску. Амонет не
ответила. Казалось, она не обратила на реакцию коллег ни малейшего внимания.
Эту ночь - такую же холодную, как и предыдущая - Голеску снова провел
на жестком полу второго фургона. На этот раз он был один, поскольку Эмиль