"Григорий Яковлевич Бакланов. Свой человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

возникла, как нередко бывает, некоторая неудовлетворенность, определенный
дискомфорт в душе. А тут еще и Елена, со свойственной ей твердостью
выражений, возьми и скажи: "Меньше бы ушами хлопал, и тебе бы не такую
железку отстегнули". И перечисляла безжалостно: этот, этот, этот - что,
больше тебя заслужили? Но Евгений Степанович смирил себя, не хотелось в
такой день самому себе портить настроение.
Впрочем, во всех его делах и начинаниях она была верной помощницей,
советы ее он ценил. Когда защищал кандидатскую диссертацию, Елена
обзвонила по телефону и "левых" и "правых". "Левым" она говорила: "Как вы
не понимаете, он ваш. Из тактических соображений не может показывать это
явно. Вы посмотрите, как они действуют, как переманивают к себе людей, как
заполняют все пустующие экологические ниши. А вы отталкиваете. Если вы не
поддержите, правые затопчут его копытами..." И "правым" она говорила: "Он
же ваш, ваш, надо его поддержать. Левые сговорились растоптать его, мне
рассказали..." И его поддержали и "левые", и "правые".
С полудня массивные сварные ворота с завитушками поверху, окрашенные
в голубой цвет, были распахнуты во двор, а на улице вдоль забора, в тени
стояли машины, в некоторых дремали шоферы. На другой же стороне улицы на
гребне кювета, куда с участка доносило запах жарящихся шашлыков и дым
березовых углей, сидели студенты автодорожного института, из рук в руки
передавали пакеты молока, бутылки воды.
Как-то, возвращаясь с работы в загородную прохладу - день в Москве
был раскаленный, - попал Евгений Степанович в пробку: стелили асфальт на
шоссе, в сизом чаду елозили многотонные катки, асфальт был черный, жирный,
хорошего качества. Евгений Степанович давно намеревался заасфальтировать
въезд в дачу, он созвонился с кем следует, и ему пообещали прислать
машину-другую асфальта и "человечков пяток" студентов, "бойцов
стройотряда", как на армейский манер именовали их в летнюю пору.
Но, как всегда у нас, что-то где-то не состыковалось, хотя вот же
космические корабли стыкуются на орбите, что-то где-то не сработало
вовремя, не сконтактировалось, и вместо четверга прислали в субботу (тут и
гости названы, тут и асфальт стелят - все враз), но уже ничего нельзя было
отменить, и Елена Васильевна, смягчая улыбкой, говорила гостям:
"Пожалуйста, не обращайте внимания на наши эскапады..." Слово "эскапады"
означало не совсем то и даже вовсе не то, но из гостей понимали его смысл
немногие, а оно звучало и, как все непонятное, воспринималось как должное.
Студенты, одетые разномастно - кто в протертых джинсах, кто в
тренировочных штанах, кто в пляжной кепке, а кто и вовсе нечто из газеты
соорудив на голову, все в оранжевых, выгоревших на солнце жилетах, в
которых они отрабатывали на шоссе свой третий, трудовой, семестр, откуда и
перекинуты были на более важный объект: асфальтировать въезд в дачу, -
ждали вторую машину асфальта, били друг у друга комаров на потных спинах
и, вдыхая запахи жарящегося шашлыка, запивали их молоком из пакетов, а
легковые машины все подъезжали и подъезжали.
Жарить шашлык пригласили шурина, брата Елены Васильевны, человека
нетрезвой жизни. Его не жаловали в их доме, проще сказать, на порог не
пускали, но шашлыки он жарил непревзойденно. Евгений Степанович строжайше
запретил подносить ему, но тем не менее несколько раз - "Ну, как дела?" -
подходил и всматривался. С багровым от жара углей сальным лицом, то и дело
подхватывая клок волос, падавших с лысины на ухо, шурин обмахивал фанеркой