"Анатолий Бакуменко. Придурок " - читать интересную книгу автора

воздух был насыщен тяжелой и густой духотой, которая томила, и даже холодная
кружка кваса спасала от жажды всего на несколько минут, но это не беда, беда
была в том, что дышать было нечем - густой воздух был липок и не хотел
втекать в легкие. И в этот душный день, когда нигде нельзя было спрятаться
от тяжелого солнца, в этот день шагнули они маленькой компанией в пустую
прохладу кинотеатра "Октябрь", сразу отгородившего их от зноя, а обратно
вышли они из другой жизни. Вышли через полтора часа из Датского королевства.
"Отравленная сталь, ступай по назначению!" Боже! Какая тянущая - как же
еще сказать? - да, тянущая походка у Смоктуновского. Будто ноги - да-да,
ноги зеркально отражают ход мыслей принца. Вот он нерешителен, а вот это -
лети, отравленный клинок... "Бедный Йорик"... "я когда-то играл, сидя у него
на коленях". "Вот этот инструмент, он специально создан для того, чтобы на
нем играли", "но играть на мне нельзя..." Боже! Я и там, наверно, буду
вспоминать этот текст. Эту его интонацию: "но играть на мне нельзяаа".
"Покамест травка подрастет, лошадка с голоду умрет". Лети, отравленный
клинок!.. "Что вы читаете, мой принц? - Слова, слова..." "Не пей вина,
Гертруда". Лети, лети, отравленная сталь!
Рая тронула его за рукав:
- Мне надо с тобой поговорить.
- Я вас слушаю, - как это некстати.
- Отстанем от ребят. У меня разговор не для чужих ушей.
Рука ее лежала на сгибе его руки, и эта ее рука выводила, возвращала
его к миру, который в этот миг еще не мог быть его миром - он был там, на
берегу Северного моря, по которому шагал одинокий принц. Там было серое
утро, но в том Датском королевстве, в его отечестве не могло светить уже
солнце. И мир этот был без Офелии...
Рая вырвала его из серой Дании в прохладу весеннего вечера, где успел
уже пройти дождь, где дождь уже успел прийти и успел уйти, пока находились
они в зале, в котором страдал от одиночества и предательств принц; успел
уйти дождь, но оставил за собой лужи и пряную прохладу зелени, которая
словно энергией насытилась и насытила энергией и пространство вокруг под
пологом темнеющего неба.
А закат был багров, и багров был край уходящего солнца.
- Я давно наблюдаю за тобой, и ты мне кажешься человеком вполне
взрослым и серьезным. Я права?
Она потянула его за рукав, чтобы видеть его глаза, а он увидел глаза
ее. И даже в сумерках было видно, что они зеленые, но опять почудилось ему,
что два внимательных пистолетных дула изучают его, двигаясь то к одному
глазу, то к другому... Ему хотелось улыбнуться, сказать шутливо: "скорее
нет, чем да", но мышцы лица словно свело, губы съехали криво, а в горле
скрипнуло. И он ничего не сказал нечем говорить было.
- Если я ошибаюсь, то разговор наш бесполезен, - сказала она. - Но я
вижу, что не ошибаюсь в тебе. Мне кажется, что ты хороший человек. И мне
хочется тебе доверять. Ведь, правда, да?
И она опять проверила, что скрывается в глубине его глаз, в черноте
зрачков его - будто через зрачки в мозг могла заглянуть, залезть под
черепную его коробку...
- Ты меня извини, мне говорить довольно трудно, потому что тема
достаточно серьезная для меня и для меня важная, но я надеюсь на твое
понимание. Да, я надеюсь на твою деликатность. Думаю, что разговор этот