"Анатолий Бакуменко. Придурок " - читать интересную книгу автора

скрипка тоже звучит, но... но не так явно. Подумать только: у человека есть
имя, его постоянно называют, зовут этим именем, он постоянно слышит эти
вибрации, они присущи только ему... и они, эти вибрации, воздействуют на его
сознание, формируют нечто, что называем мы судьбой... или характером, -
думал он свою нелепицу.
Он вдруг догадался, отчего любит менять себе имена. "Как будто это
может изменить мою суть", - усмехнулся он. Он позвал себя по-другому:
"Анатолий", - и ничего не почувствовал. "Но все-таки Толя, наверно, прав", -
подумал он еще. В именах и названиях скрыта какая-то тайна... какая-то
особая тайная сила, она действует на подсознание, а не на сознание впрямую.
Как мне нравится имя Ник в рассказах Хемингуэя, думал он. В нем скрыта
краткая энергия, это совсем не Николай, а тем более не Коля. И название реки
Биг Ривер... Это вовсе не Большая Река, хотя и в этом имени скрыто что-то...
мифическое, что ли, думал он. В этом рассказе была загадка: в нем Ник ловил
рыбу на Биг Ривер, и ничего больше не происходило.
Ничего, но ощущение от него оставалось такое, будто тебе открылся
другой мир, потом был поразительный мир старика Сантьяго... Там тоже не
происходило, по сути, ничего, старик ловил свою рыбу... и все. Не было
большой или маленькой любви, не было идей "верных или неверных", не было
войны, не было строительства и парткома, но рассказ был. А о чем?.. О том,
как человек ловит рыбу на реке или в океане. Чем-то было похоже на Чехова,
но по-другому было... сделано. Аксенов, когда начинал, пытался сделать так,
как у Хэма, и что-то у него получалось, немного не совсем свое, но уже и
свое в то же время. А потом, уже после восхитительных Гаривади Горпожаксов с
их "Джоном Грином - неприкасаемым", загнал занозу в сердце затоваренной
своей бочкотарой... которая "затюрилась, затарилась, зацвела желтым цветом и
с места сдвинулась", как сообщили об этом событии газеты... Наверное,
когда-нибудь книгу эту назовут гениальной и шутливо будут говорить, что это
"житие от Аксенова", но это когда еще будет... Да и поймет ли кто, что
сказать смог Аксенов про нас в той своей книге, что про нас понять смог...
Проворов как-то решил попробовать так же написать, как в рассказах
Хэма, не думая, правда, что это подражание, это был опыт и только. Для
верности они с Лешкой Давыденковым отправились на Комсомольское озеро с
"ночевой". Рыболовных снастей у них не было, но в этом ли дело? Надо было
набраться впечатлений - они шли на "этюды", сказал бы я сейчас. Дорога от
железнодорожной платформы была долгая, километров семь. Она проходила мимо
какого-то поселка, названия которого, конечно, я не помню. Помню только кафе
при дороге, кафе, над которым висел транспарант со словами великого Ленина,
обращенными вроде к ним с Лешкой: "Верной дорогой идете, товарищи!" Это
одобрение было приятно. И вот ведь странно, на этом долгом асфальте не
обогнала их ни одна машина, дорога была пуста. У озера они свернули на грунт
и тут был бугор и в нем дот или дзот, кто его знает, чем они отличаются, да
и вообще, может, это одно и то же. Странно было, что в глубинной его сырости
было чисто, никто не нагадил, не напакостил, никто не оставил в память о
себе ни надписи, ни какашки...
Из щели амбразуры виден был в низине луг, вдоль которого тянулись
противотанковые ежи, сваренные из рельсов, а может быть из двутавра, сейчас
уже не помню. На солнечном счастливом лугу смотрелись они по-киношному,
словно декорации. И не верилось, что могла быть здесь война, что люди гибли
здесь.