"Андрей Балабуха. Нептунова Арфа (Приключенческо-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

координатной сеткой Земля, то есть, конечно, не вся Земля, а кусок Южной
Атлантики, закрытый разводами почти непроницаемой облачности. Изображение
было сильно увеличенным, но Ганшина это не удивляло: ведь "СОС-третий", как
и оба других спутника Службы охраны среды ООН, занимался наблюдением земной
поверхности. Появление орбитальных гелиостанций, потоками микроволнового
излучения сильно осложнивших приземельскую астронавигацию, вынудило поднять
орбиты постоянных и обитаемых спутников почти до уровн стационарных, и
наблюдения теперь приходилось вести не столько визуально, сколько
инструментально. К тому же нижние горизонты были сильно захламлены старыми,
отслужившими свой век спутниками, носителями и их частями, которые сейчас
"мирмеки" недавно созданной Службы очистки, в просторечии именуемые
мусорщиками, сволакивали в Лагранжевы точки, ставшие первыми в истории
внеземными свалками.
Ганшин с Ашотом проболтали часа полтора, не меньше, а потом в дверь
просунулась чья-то лопоухая голова, возвестившая, что "ужин подан,
джентльмены", и они поплыли в салон, как именовали здесь кают-компанию, где
был уже сервирован стол и где собрались все свободные от вахты, а центром
внимания - ну как же иначе?! - была Юлька, глядевшая на всех своими большими
глазами, и Ганшину в который уже раз стало чуть-чуть тоскливо, потому что на
него она никогда не смотрела так.
Ашот представил всех Ганшину. Обладатель лопоухой головы оказалс
старшим оператором комплекса ЕРЕП, доктором Рихардом Вильком из Познанского
института экологии; тощий верзила, в патрицианской позе повисший у стола,
как выяснилось, был ни много ни мало сэр Роберт Чарлз Ренделл, семнадцатый
граф Кроуфорд, эрл Саутбриджский, причем этот самый сэр и эрл нахально и
противно ржал, пока Ашот с каменной физиономией произносил неудобоваримую
титулатуру; впоследствии, впрочем, сэр и эрл, откликавшийся в быту на
гораздо более банальные обращения "доктор Ренделл" и даже просто Боб,
оказался парнем общительным и свойским.
О третьем, докторе Йензене, Ашот уже успел кое-что порассказать. В
Службе охраны среды он был притчей во языцех. Полуиспанец-полудатчанин по
происхождению и американец по гражданству, Хорхе Йензен окончил Колумбийский
университет, получил стипендию Национального фонда поощрени и три года
стажировался у Мриявчевича в Дубровнике. Потом его пригласили в Центр имени
Эймса, откуда впоследствии он и был откомандирован в распоряжение Службы
охраны среды ООН. Первые года два он работал, как и все, три раза нес
месячные вахты на спутниках - тогда как раз проходил Международный год
охраны среды. А потом начались чудеса. Как Йензен этого добился, осталось
тайной, разгадку которой знал только он сам да еще старик Эбервальд.
Известно одно: вот уже три года, как Йензен не возвращался на Землю, за
исключением коротких спусков для медицинского переосвидетельствования. На
спутниках Службы, где каждый проводил не больше месяца, а своей очереди
дожидались многие, это было даже не ЧП, а чудо.
Ганшину Йензен не понравился. И в словах, и во всем его облике, в
манере держаться сквозило этакое ерничанье, от которого Ганшина
передергивало, и он мог лишь дивиться долготерпению Антаряна, не только
уживавшегося с этим типом, но и относившегося к нему с явным уважением.
- Он превосходный специалист, Коля, - сказал Ашот. - Превосходнейший.
Ну а характер... Тут все мы не без греха. В конце концов, не зря же я,
психолог, ем хлеб Службы: вот и уживаемся. И неплохо уживаемся, поверь.