"Дмитрий Михайлович Балашов. Младший сын (Роман, Государи московские, 1)" - читать интересную книгу автора

И звонили колокола, и снова, и снова передавалось и росло, и
светлело, исторгая потоки слез, словно ветром принесенное, обогнавшее
скорбный поезд благовестие: татарского погрома, мщенья за побитых
бесермен, коего с ужасом ожидала истерзанная Владимирская земля, не будет,
не будет! Мертвый Александр вез на Русь мир.
Потом, тоже разом облетевшее весь город, распространилось известие о
чуде. В соборе, во время отпевания, когда приступили ко гробу, дабы
вложить прощальную грамоту, покойный сам распростер длань и принял грамоту
из рук объятого ужасом митрополита, и вновь сжал десницу, - а был уже
девятый день по успении! О том, впрочем, говорил и сам митрополит Кирилл,
толкуя чудо как знак святости и великих заслуг покойного перед Господом и
языком Русским; <Тако бо прослави Бог угодника своего, иже много тружася
за Новгород, и за Псков, и за всю землю Русскую, живот свой полагая за
православное христьянство>.


ГЛАВА 2

Пышные княжеские терема Всеволода Великого, о которых еще и теперь
восторженно вспоминали старики, - с возвышенными, на киевский образец,
обширными сенями, с хороводами гульбищ, вышек, затейливых верхов, сплошь
изузоренных и расписных, золотом и киноварью подведенных, - сгорели во
время Батыева погрома. Нынешний княжой двор во Владимире был и проще, и
бедней. Да и не диво: с каких животов и кому было восстанавливать былую
былинную красоту? Каждый князь, получавший владимирский стол, продолжал
жить в своем родовом городе, только наезжая по времени во Владимир.
Митрополичьи палаты, стараниями Кирилла возведенные на пепелище, выглядели
основательней княжеских. Только гордые белокаменные соборы по-прежнему
возносили свои тяжело-стройные главы над кручей Клязьмы и от соседства
понизившихся княжеских теремов прореженного пустырями города стали как бы
еще выше, еще стройнее.
Тело Александра до похорон поставили в большой столовой палате.
Теперь тут было все убрано и приготовлено к поминальной трапезе.
Раздеваясь (прислуга, стараясь быть незаметной, сновала с верхним платьем,
подавала гребни, шепотом спрашивала, не нужно ли чего?), проходили в
соседнюю, крестовую палату. Здесь, под образами суздальского и
новгородского письма, уже стояли - до прихода митрополита не садился никто
- князья и княгини из рода Всеволода Великого, Всеволода Большое Гнездо,
слетевшиеся на скорбную весть из ближних и дальних городов Владимирской
земли.
Александра, вдова Невского, с двухлетним Данилкой, извещенная с пути
о болезни мужа, выехала из Переяславля загодя. Весть о кончине застала, ее
во Владимире. От Боголюбова Александра в рыданиях билась над гробом, в
церкви несколько раз падала замертво. Данилка, еще ничего не понимавший,
только таращил глазки на золотые ризы, на свечи, на оклады икон, задирая
головку на старинные, византийской работы, хоросы, чудом уцелевшие во
время пожара и взятия града, когда последние защитники, епископ и
княжеская семья задохлись в дыму на хорах поруганной святыни. Поднесенный
к гробу, он недоуменно поглядел на мать, а когда его приложили губами к
холодному лбу отца, стал упираться, но не заплакал, а только крепче