"Дмитрий Балашов. Святая Русь. (Кн.1, части 1 - 4) (Роман, Государи московские; 7)" - читать интересную книгу автора

кончилось, но Сарай Мульк-ханум, дочь монгольского хана Хазана, сделал
старшей. По ней он теперь гурген, ханский зять, как Мамай в Золотой Орде.
Балх надо было взять скорей, пока Хусейн не получил подкреплений. Он,
Тимур, безжалостно гнал воинов на приступы и бесился, видя, как ставшие
мягкими тела безвольно осыпаются с выси городских башен. Пока, наконец, не
сделали подкоп и не обрушили прясло стены. Но и тогда бой продолжался в
улицах, а Хусейн с дружиной засел в цитадели. Он все-таки струсил, Хусейн!
Струсив, запросил мира. И тут вот Тимур почувствовал в первый и, возможно,
в последний раз, что мертвая Туркан-ага могла бы помешать ему.
- Что ты обещаешь мне? - спросил Хусейн через глашатая.
- Ничего, кроме жизни! - резко ответил он.
Но Хусейн, вышедший было из крепости, струсил и тут. Забежал в
припутную мечеть и спрятался там вместо того, чтобы идти прямо к нему,
Тимуру. И тем подписал себе смерть. Его нашли, и тут же Кей-Хосрау,
владетель Хутталяна, убил Хусейна по праву кровной мести. Кровники
Хусейна, отцов которых он десять лет назад предал смерти, схватили и
зарезали его там же в мечети, обагрив кровью михраб. Тимур не помешал им.
Он и не мог по шариату помешать кровной мести! И... он, конечно, мог
помешать! Мог спасти Хусейна и в этот раз и тем навлечь на свою голову
новые козни, измены и покушения... Не захотел. Так будет вернее.
Отрезанная голова Хусейна оканчивала многолетнюю прю. Со временем он
разрешит нукерам Хусейна отомстить за господина своего, убив его убийц. И
так будет полностью восстановлена справедливость. И так он сможет забыть
об этой нужной многолетней дружбе-ненависти... Весь мир, действительно, не
стоит того, чтобы иметь над собою двух владык!


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Он удалился в глубину сада, присел под деревом. Очистил себя левой
рукою с помощью воды из узкогорлого кованого кувшина, после чего, с
омытыми руками, подошел к шатру и, поставив кувшин и расстелив коврик,
сотворил ишу, ночной намаз.
Воины под холмом собирались в круг, рассаживаясь, дабы есть дымное,
остро пахнущее варево - шурпу с красным перцем и индийскими пряностями,
как нетрудно было догадаться по запаху. Тимур подумал о воинах с легким
презрением, ибо им и в голову не пришло сотворить ночную молитву прежде
еды. Чагатаи! Кочевники! Лучшая часть его, Тимурова, войска состоит из
них...
Чингиз-хан завещал своим потомкам не строить крепостей в городах. О
том же он предупреждал и Хусейна, когда тот вздумал укреплять Балх против
него, Тимура! Но он и сам деятельно укрепляет свои города, ибо только
стены могут сдержать нежданный набег дикой степной конницы.
С Хусейном он покончил пять лет назад, и вот теперь перед ним новый,
вернее, старый враг, степной враг в лице Урус-хана, нравного и
властолюбивого старика, который, однако, может единым походом своих
могольских ратей разрушить все то, что Тимур строил столько лет, с чем он
скоро перейдет свой сорокалетний рубеж, после коего уже все труднее и
труднее становит стремиться к неведомому. Он - сможет! И все-таки
Тохтамыш, обиженный Урус-ханом Тохтамыш, пришел ему весьма кстати.