"Дмитрий Балашов. Воля и власть (Роман) ((Государи московские; #8)" - читать интересную книгу автора

Селижарово, Устюжна, Галич, Тотьма, Вологда, Кубена; Солигалич, Чухлома,
Пермь, Чердынь, Вятка, Кунгур, Пустозерск... Поселения, обязанные своим
появлением древним насельникам края, а затем - монастырской, крестьянской
и купеческой колонизации, муравьиной работе тысяч и тысяч людей,
осваивавших местные земли так, что каждый клочок чернозема оказался со
временем распаханным и засеянным в здешних лесах хлебопашцами-русичами.
Воспомянем великие реки Севера: Двину и Пинегу, Мезень и державную
Печору, Сухону, Вычегду, Вагу и Вятку, Кокшеньгу и Юг, величественную Каму
и десятки других, великих и малых, текущих с Урала и пересекающих эту
древнюю, все еще мало обжитую землю, до недавнего времени укрытую густою
шубою хвойных лесов и полную дыхания истории.
Вот как описывает летописец, крещенный просветителем Стефаном,
Пермским край: <А се имена живущим около Перми землям и странам и местом
иноязычным: Двиняне, Устюжане, Вильяжане, Вычажане, Пинежане, Южане,
Серьяне, Гаияне, Вятчане, Лопь, Корела, Югра, Печора, Вогуличи, Самоядь,
Пертасы, Пермь Великая, глаголемая Чусовая. Река же первая, именем Вымь,
впаде в Вычегду; другая река Вычегда обходяще всю землю Пермьскую, потече
в северную страну и впаде в Двину ниже Устюга сорок верст, река же третья
Вятка потече в другую страну Перми и вниде в Каму реку. Сия же река Кама
обходящи всю землю Пермьскую, по сей реце мнози языци седят, и потече на
юг в землю Татарскую, и впаде в Волгу реку ниже Казани шестьдесят верст>.
Когда-то, в незапамятных тысячелетиях, еще до нашествия ледников,
здесь росли древовидные папоротники и ползали ящеры, поедая друг друга.
Затем земля эта замерзла, обратясь в тундру, по которой бродили мамонты,
шерстистые носороги и дожившие до наших времен овцебыки. Потом снова стало
теплеть. Где-то здесь в ту пору располагалась <Великая Пермь> - загадочное
государство, невестимо сгинувшее, возможно - с новою волною холода,
притекшего с <дышущего моря> (Ледовитого океана). Ныне же, в четырнадцатом
столетии, с новым потеплением (на севере начал вызревать хлеб!) земля эта
деятельно заселялась Русью: <низовцами> - жителями разоряемого постоянными
татарскими набегами Волго-Окского междуречья и новгородцами, что наложили
на северные Палестины, вплоть до Урала, тяжелую руку свою. Здесь добывали
дорогие меха, сало <морского> зверя (ворвань), красную рыбу и <рыбий зуб>
(моржовый клык, а также бивни мамонтов), добывали <закамское> серебро
(<камнем> назывались Уральские горы) и многое иное. Все эти богатства,
невзирая на чересполосицу владений, где новгородских, а где и ростовских,
и московских тож, перетекали в руки Господина Великого Нова Города,
который рос, богател, утверждался в своей независимости, отбивая набеги
свеи* и орденских рыцарей, оставаясь, до времени, стражем всей
северо-западной Руси.
За северные богатства даже и в самом Новгороде шла меж боярами разных
<концов> глухая борьба, в которой решительней всего действовали неревляне,
чьи родовые земли как раз и простирались на север к Заволочью. В 1342 году
неревский боярин Лука Варфоломеев, отец знаменитого впоследствии
победителя шведов Онцифора Лукина, <не послушав Нова Города ни
митрополичья владычня благословения, скопив с собою холопов-сбоев>, поехал
за Волок, на Двину, поставил городок Орлец и <скопив емцян, взял землю
заволоцкую по Двине все погосты на щит>. Сын его, Онцифор, в ту пору
отходил на Волгу. Лука выехал сбирать дань с двумя сотнями ратных и был
зарезан заволочанами.