"Дмитрий Балашов. Вечер столетия (Святая Русь, #7) [И]" - читать интересную книгу автора

- Возьми великий князь Нижний под себя - и споров бы не стало!
Тут уж Иван внимательно глянул на боярина, рассуждавшего заодно с
давешним знакомым купцом, и где? В княжьих хоромах!
Изографа Феофана ему удалось повстречать по счастливому приключению
во владычных хоромах. Высокий, седеющий, одетый в русское платье грек
проходил переходами, углубленно глядя внутрь самого себя, и так был не
похож на того, прежнего, что Иван растерялся и чуть не упустил живописца,
приняв его за одного из братии монастыря.
Услышав робкое приветствие, Феофан поглядел на него благожелательно,
но не узнавая, и только Васькино имя да несколько торопливо произнесенных
напоминаний заставили его остановиться. Медленно восходила улыбка на это
строгое, в долгой полуседой бороде лицо.
- Брат? Ратник?
- Да, да! Баяли с тобою! Ищо ты говорил об енергиях и что Русь,
русичи молоды, и все такое... - торопился напомнить Иван.
Лицо изографа совсем отеплело. Он наконец вспомнил. Вспомнил не лицо
Ивана, а тот давешний разговор. Сколько прошло событий и сколько воды
унесла великая Волга с той поры!
- Не зовут тя в Москву? - спросил Федоров, сам понимая, что не зовут
и не созовут, пока Пимен сидит на владычном престоле. Невольно вырвалось:
- Да недолго ему сидеть! - И прикусил язык, видя, как недоуменно
вскинулись брови изографа.
Они расстались тотчас же, кратко поговорив. Грек торопился куда-то,
спешил и Иван, да и каждый миг могли появиться чужие уши, совсем лишние
при подобной беседе...
И совсем не пришлось, так-таки и не пришлось побывать ему снова в
Сысоевом терему! Выбрал-таки время, проскочил до знакомой улицы.
(Вечерело, и рано утром опорожнившийся обоз надо было вести назад.) Но
самого хозяина в доме не было, не было и Малаши, а Сысоиха, налив ему
чару, решительно отказала в ночлеге:
- Мужиков в доме нет, хозяин уплыл в заречье, одни мы, бабы. Прими я
тебя, сябры славу пустят потом, что водим веселых гостей. Мне и не
отмыться будет от той сплетки! Ты уж извиняй, московит!
Явно что-то прознала Сысоиха, а может, и Малаша повинилась ей.
Спрашивать, где она, Иван поостерегся на сей раз. Так оно и осталось, так
и ушло в воспоминанье о коротком дорожном счастье.
- От дома тебя не гоню! - смилостивилась Сысоиха, когда Иван уже
садился на коня. - Гостям завсегда рады, заезжай, коли будешь! Хозяин-то
много сказывал про ваше ордынское житие!
Сказывал... Иван нарочито помедлил на улице: не покажется ли Малаша?
Нет, не показалась! И он зло ударил плетью коня, пустив его вскачь.
Епископ Евфросин уже на заре в день отъезда вручил ему короткую, явно
ничего не говорящую грамотку, и только долго поглядев в глаза и
утвердившись наконец в каких-то своих тайных мыслях, домолвил:
- Владыке Федору рци, яко аз принял его послание к сердцу своему, а о
протчем будем баять соборно!


ГЛАВА СЕДЬМАЯ