"Гонсало Торренте Бальестер. Дон Хуан " - читать интересную книгу автора

заинтересованность, но одновременно и некую высокомерную снисходительность,
словно материя, составляющая предмет этих сочинений, для его ума оказывалась
мелковатой. Он быстро и очень уверенно выбирал нужные тома, сваливал их в
кучу, просил принести что-то еще и иногда обменивался с молодым
англичанином, монахом-доминиканцем, весьма разумными замечаниями по поводу
современных трудов о тринитариях. Доминиканца удивило лишь то, что мирянин
проявляет столь глубокие познания в сфере, связанной с проблемами едва ли не
эзотерическими, но на разительный контраст между поведением итальянца и его
внешностью он внимания не обратил.
Как-то раз мой друг-священник завел меня в протестантскую лавку. При
лавке имелась большая комната, где в тот вечер некий немецкий теолог излагал
свои мысли о Боге. Собралось человек пятьдесят, и публика была очень
пестрой. Докладчик, сидевший в углу, раскрыл сочинение Кальвина, прочитал
несколько абзацев и принялся их комментировать. Он говорил на правильном,
понятном французском языке и Бога рисовал Существом капризным и жестоким.
- Нет, это выше моего разумения: как при подобных мыслях можно так
спокойно жить в мире и говорить всякие красивые слова о Господе, на чью Волю
человеку, выходит, абсолютно нельзя полагаться.
Сначала мне показалось, что это возмущался мой приятель-священник, но
тот сидел справа от меня и с большой тревогой слушал докладчика, а голос
доносился слева - ровный и даже чуть насмешливый. Слева от меня, на соседнем
стуле, сидел тот самый итальянец, он повернулся ко мне и смотрел с улыбкой.
- Ведь вы католик, не правда ли? - спросил он.
- Да, разумеется.
- Поразительно. Почти все мы, здесь собравшиеся, - католики, за
исключением пары атеистов и одной кальвинистки - супруги докладчика. Вон той
некрасивой дамы, которая с восторгом ему внимает.
- Вы здесь всех знаете?
- О да! Я хожу сюда каждую пятницу. А вы попали впервые? Советую не
пропускать этих лекций. Вы заметите, что протестантская теология - конечно,
я имею в виду серьезную, настоящую теологию, - так и не сумела выбраться из
мышеловки, в которую четыре столетия назад ее загнали Лютер и Кальвин. Хотя,
пожалуй, сравнение с мышеловкой не слишком удачно, скорее подошел бы образ
очень высоких крепостных стен. У мышей, оказавшихся внутри, есть два пути:
либо делать подкоп, то есть устремиться вниз, в землю, либо прыгать вверх, к
небесам. Вам не показалось, что наш докладчик как раз и пытается допрыгнуть
до небес?
Но моего ответа итальянец ждать не стал, он опять повернул голову к
выступавшему и принялся слушать. Время от времени он делал какие-то пометки
в простенькой записной книжке с черной обложкой. И так до самого конца,
словно никогда и не заговаривал со мной. Докладчик умолк. Мы вяло
поаплодировали. Мой приятель, явно расстроенный, потянул меня к выходу.
- Извини, я тебя напрасно сюда привел.
- Не переживайте, сеньор священник, вера вашего друга настолько крепка,
что ее не поколебать ни одному кальвинисту.
Итальянец стоял рядом с нами, в знак вежливости он снял широкополую
шляпу и говорил на хорошем испанском. Священник переводил взгляд с него на
меня, словно спрашивая его: "Кто вы?", а потом меня: "Кто этот тип?"
- Вас удивляет, что я так хорошо говорю по-испански? Это объясняется
просто: я изучал теологию в Саламанке. Правда, довольно давно, но язык улицы