"Джеймс Боллард. Автокатастрофа" - читать интересную книгу автора

молодого врача, которого я в последний раз видел, выходящим из палаты Елены
Ремингтон в Эшфордской больнице скорой помощи.
В следующие дни я брал напрокат несколько автомобилей. Я испробовал
каждый из доступных вариантов машины, начиная с тяжелого американского
кабриолета и заканчивая престижным спортивным седаном и итальянской
малолитражкой. То, что начиналось как иронический жест, направленный на то,
чтобы поддеть Кэтрин и Ренату - обе женщины хотели, чтобы я больше никогда
не водил машину, - скоро приобрело иной оттенок. Мое первое мимолетное
путешествие к месту аварии снова оживило призрак мертвеца и - что более
важно - набросок моей собственной смерти. В каждой из этих машин я проезжал
по аварийному маршруту, представляя себе варианты другой смерти и другой
жертвы, иные очертания ран.
Несмотря на попытки отмыть эти машины, следы предыдущих водителей
продолжали цепляться за их салоны - отпечатки каблуков на резиновых
ковриках под педалями, сухой окурок, запятнанный немодной помадой, пойманный
комочком жвачки на крышке пепельницы; композиция странных царапин, словно
хореография неистовой битвы, покрывала винил сиденья, как будто двое калек
насиловали друг друга. Опуская ноги на педали, я чувствовал всех этих
водителей, объемы, занимаемые их телами, их амурные встречи, попытки сбежать
от обыденности, уныние - все, что они пережили здесь до меня. Ощущая эти
наслоения, я силой заставлял себя вести машину осмотрительно, примеряя свое
тело к выступающей рулевой колонке и солнцезащитным козырькам.
Вначале я бесцельно ездил по окружным дорогам южнее аэропорта, между
водными резервуарами Стэнвелла, приноравливаясь к незнакомым рычагам
управления. Потом я двигался вдоль восточного фланга аэропорта к развязке в
Гарлингтоне, где движение в час пик буквально сметало меня неудержимым бегом
металла вдоль переполненных полос Западного проспекта. Неизменно в час своей
аварии я обнаруживал, что нахожусь возле въезда на эстакаду - или меня
влекло мимо места аварии вместе с безумно рванувшимся к следующему светофору
потоком машин, или я застывал в массивной пробке в десяти безумных футах от
точки столкновения.
Когда я брал американский кабриолет, сотрудник прокатной компании
заметил:
- Ну и попотели же мы, вычищая его, мистер Баллард. Машину использовала
одна из ваших телекомпаний - следы от зажимов камеры остались на крыше, на
дверях, на капоте.
Мысль о том, что эта студийная машина в моих руках продолжает
использоваться как часть воображаемых событий, пришла мне в голову по пути
из гаража в Шефертоне. Ее салон, как и салоны всех остальных машин, которые
я арендовал, был покрыт царапинами и следами обуви, окурками и вмятинами,
отмечающими роскошную отделку детройтского образца. На розовом виниловом
сиденье была дыра, достаточно большая, чтобы вставить флагшток или,
допустим, пенис. Возможно, эти отметки были оставлены в процессе
воображаемых драм, изобретенных различными компаниями, использовавшими эту
машину, актерами, игравшими роли детективов и мелких жуликов, тайных агентов
и скрывающихся от дележа наследниц. Потертый руль хранил на своих
перекладинах жир сотен рук, располагавшихся на нем в позициях, диктуемых
режиссером и оператором.
Повинуясь вечернему движению Западного проспекта, я думал о том, что
значит быть убитым в этом колоссальном аккумуляторе художественных образов,