"Джеймс Боллард. Автокатастрофа" - читать интересную книгу автора

дорогие приборные щитки. На полочке под задним стеклом лежал шелковый шарф.
Я вспомнил, как Кэтрин описывала наше личное имущество, разбросанное по
сиденьям и полу моей машины после катастрофы: карта, оставшаяся после
отпуска, пустой пузырек из-под лака для ногтей, рекламный журнал. Вычленение
этих принадлежностей нашей жизни - словно бригада взломщиков извлекла и
сложила в ряд неповрежденные воспоминания и интимные подробности - было
частью того самого процесса повторения банальностей, который я получил в
наследство после смерти Ремингтона. Серая елочка на ткани его пиджака,
белизна воротника его рубашки увековечены этой аварией.
Из машин, застрявших на шоссе, раздались звуки клаксонов - хор
отчаяния. Глядя на масляные пятна на своем парковочном пятачке, я думал об
убитом. Казалось, что в этих несмываемых отметках полностью запечатлелась
авария - полиция, зрители и санитары скорой помощи в немых позах склонились
надо мной, сидящим в разбитой машине.
За моей спиной заиграл приемник. Дворник, молодой человек с волосами
почти до пояса, возвращался в свою контору, расположенную возле двери лифта.
Он сел на металлический столик, обняв свою инфантильную подружку. Игнорируя
его почтительные взгляды, я опять вышел на крыльцо. Проспект с трехполосным
движением, ведущий к местному торговому центру, был пуст, под платанами в
длинный хвост вытянулись машины. Довольный тем, что я могу прогуляться и
меня не собьет с ног какая-нибудь агрессивная домохозяйка, я побрел по
проспекту, время от времени прислоняясь к полированной оградке. Было без
малого два часа, и торговый центр пустовал. Машины заполняли автостоянку,
стояли по обе стороны каждого переулка, а их водители отдыхали в домах,
скрываясь от палящего солнца. Я пересек вымощенную плитами площадку в центре
скверика перед торговым центром и взобрался по ступенькам на автостоянку на
крыше супермаркета. Каждое из сотни парковочных мест было занято, ряды
ветровых стекол отражали солнечный свет, как щиты стеклянной фаланги
легионеров.
Прислонившись к бетонной балюстраде, я вдруг осознал, какая безмерная
тишина окружала меня. Изредка мигал контрольный маячок аэропорта, но ни один
самолет не садился и не взлетал. Движение на шоссе замерло в очереди на юг.
Машины и автобусы аэропорта на Западном проспекте застыли в ожидании смены
светофора. Трехполосный хвост повозок взбирался на эстакаду развязки и
дальше, к новому южному продолжению шоссе.
За недели, проведенные мною в больнице, инженеры-автодорожники
проложили громадные плиты более чем на полмили к югу. Пристально глядя на
эти безмолвные земли, я осознал, что вся зона, определявшая ландшафт моей
жизни, была сейчас очерчена непрерывным искусственным горизонтом,
составленным из вздымающихся парапетов, оград шоссе, их ответвлений и
развязок. Такая же зона окружала все эти повозки подо мной, словно стены
кратера диаметром в несколько миль.
Тишина не прерывалась. То здесь, то там за рулем ерзал водитель,
попавший в западню под неуютным горячим солнцем, и внезапно у меня возникло
ощущение, что мир остановился. Рубцы на коленях и груди были маячками,
настроенными на множество передатчиков, отправляющих неизвестные мне самому
сигналы, которые должны были вскрыть этот колоссальный затор и освободить
водителей для истинной цели, поставленной перед их повозками, - для рая
электрической автострады.
Воспоминания об этой необычной тишине были все еще свежи в моей памяти,