"Георгий Балл. Торопун-Карапун и тайны моего детства" - читать интересную книгу автора

Звезды шевелились, потому что были еще живые. Дома мы наклеивали их
на бумагу. Красили их в красный цвет, чтоб они были еще ярче. Ярче звезд
на небе. И писали на бумаге слова: "Дорогой папочка! Мы живем хорошо!.."
Это были наши письма на фронт. В начале письма - красная звездочка. А
еще мы писали, как живем, что на обед нам дали кашу. И каши очень много,
целую тарелку. А еще мы рисовали картинки. Чаще всего танки, самолеты. А
однажды я нарисовал белочку. Она сидела на ветке. Мы ее, правда, увидели
еще утром, когда шли в Ташино, только я ее нарисовал красным карандашом
и ветку тоже красным. Хотя та белка, которую мы видели, была уже по-зим-
нему серой.
Зимними вечерами мы любили сидеть у печки.


ВОЗЛЕ ПЕЧКИ

В печке горел огонь. Дверца у печки открыта, в комнате от этого все
освещено: и ребята, что сидели прямо на полу, и часть стенки, и кровати.
Дрова у нас были хорошие, березовые - дружно горели. Кора на поленьях
скручивалась от жара. А мы, бывало, сидим и смотрим, и теплое дыхание
печки шевелит наши волосы. Но самое удивительное наступает, когда прого-
рят дрова и остаются угли. Тогда надо немножко дунуть в печку - и родит-
ся голубенький человечек. Он сначала очень смешной, беспомощный. Он ма-
шет голубенькими ручками, прыгает с уголька на уголек. И он греет ручки
об угольки, а потом убегает в темный, темный лес. Да, там далеко есть и
лес. И в нем живут голубенькие человечки.
Однажды кто-то из ребят принес патроны и бросил в печку. Набрал их,
наверно, на полигоне, недалеко от Ташина. Сначала ничего, но потом пат-
роны стали взрываться, и стало страшно, как будто к нам приблизилась
война.
А вообще про войну мы, ребята, говорили редко. Вот раньше, давно, еще
до войны, тогда часто говорили. А сейчас нет. Мы, конечно, читали письма
с фронта, показывали их друг другу, но все же о войне старались не гово-
рить.
Первый из нас получил письмо о гибели отца Валя Шевчук.
Валя был молчаливый белоголовый паренек. Он все время читал или рисо-
вал. А когда поднимал глаза, всех удивляло, какие они круглые и синие.
Раньше, когда Валя только что приехал в колонию, наши ташинские зади-
ры дразнили его. ""Девочка Валя!", "Валя-Валентина!"
Но он оказался парнем настоящим: никогда и ни на что не жаловался; по
своей охоте ходил пилить бревна для печки; когда погас свет, починил
проводку.
Однажды Валя Шевчук показал нам свой альбом. Вернее, не весь альбом,
а те листочки, где были нарисованы ташинцы. Ох и здорово получилось у
него! Особенно Витька - ну прямо как живой! Только я, по-моему, не очень
похоже вышел: нос коротенький, волосы взъерошенные, валенки драные. Нет,
я все же не такой. Но я не обиделся на Валю. Ничуточки!
А как он пел! Они с Витей всегда запевали в два голоса, а уж потом
остальные подхватывали. Я хорошо помню одну их песню:
На опушке леса
Старый дуб стоит... - начинал Валя тихо-тихо, как будто рассказывал.