"Георгий Балл. Река" - читать интересную книгу автора Македонка почти совсем освободилась ото льда.
Смерть изгладила на лице умершего дяди Феди складки. А в прошлом, так стремительно наступившем, они напоминали овраги, спускающиеся к улице Сакко и Ванцетти. Лешка передал в Интернет о внезапной кончине дяди Феди. Похороны дяди Феди должны были состояться на пятую Седмицу Великого поста. Василь Васильевич собрался ехать в Каргополь. Надо успеть порыбачить, а то зарастешь здесь, как старый пень. А Македонка... нет, лучше в Каргополь. Так он решил. Но судьба по-другому распорядилась. Да и верно: сейчас не такое время. И видели его на песчаном обрыве. - Всех вас надо запихнуть в бутылочку с притертой пробкой, - закричал Эраст Христофоров, закричал отчаяннее, чем всегда, высунувшись наполовину из окна своей квартиры со второго этажа, - и весь городок туда же, да и Македонку, да пробочкой заткнуть, притертой. Вот тогда бы вы чего? Лидка стояла внизу и хохотала. - Эраст, замолчи! Нина Борисовна душою не принимала всякое непочтение. Выбежала из подъезда своего дома. Ее дом был на другой стороне улицы. Эта улица выходила к главному оврагу нашего городка. В прошлом называлась Проезжей. Ее даже называли Пыльной. Но вот уже много лет Имени Перекосова, знаменитого ударника труда Алмазного завода. - Эраст, замолчи! Нина Васильевна выбежала непричесанная, в розовом халате. - Бяша, бяша, - звала коз бабушка Викентьевна. Козы паслись в овраге. А сколько лет бабушке, никто не знал. И даже не интересовались узнать. Эту свою мысль Олег Иванович Коковин хотел незамутненно передать людям. И даже намечтал встретить корреспондента и выступить по телевизору. Почему-то ему хотелось встретить корреспондента женского пола. А весна уже забурунила. Прилетели соловьи. Они сразу стали генеральствовать и в овраге и на берегу Македонки. РЕКА 3 Захудалый. И в жизни всегда так. Кричим. А потом уж сами понимаем - не туда кричим. Обернуться не успеем, как все превращается в прошлое. Земля вздрагивала, будто загулявший мужик бил кулаком изнутри, стараясь прорваться наружу. Дома не выдерживали. По стенам быстро ползли трещины - ящерицы. Пьяный Зюгин икал. Сидел на земле. Уговаривал: - Погоди, друг. Послабже. Сейча-а-а-с встану. - Упирался руками и снова падал. - Сушь у меня на душе, Витя. Посмотри, чего кругом творится. - Катерина, ты помолчи. И теперь язык прижмут. Видишь и видишь. Молчи. Зачем занавески с окон сорвала, а? Убери ножницы. Не режь занавески. Витя Коновалов расставил широко ноги. Чувствовал, как шатается пол. - Пойдем, Катя, - позвал Коновалов. Лешка, прозванный двуликим, поскольку одна щека его была фиолетово-красной от кожного рака, кричал на улице Надовражной: - Люди, не припадайте к земле. Чтоб ничего не трогать, ни одну |
|
|