"Мэри Бэлоу. Настоящая любовь " - читать интересную книгу автора

заставляла ее брать слово. - Мне исполнилось всего лишь пятнадцать, когда он
приехал на похороны матери. С тех пор прошло десять лет. Тогда мне было его
жаль: он казался таким потерянным под пристальными взглядами людей, которые
скорее готовы были придраться к любой мелочи, чем оказать ему теплый прием.
Возможно, нам не стоит судить его теперь, когда он стал графом Уиверном, а
подождать и посмотреть, что будет дальше. - Она раскраснелась, прикусила
губу и потупилась.
- Так и сделаем, - сказал Алед, не сводя подобревшего взгляда с
Сирис. - Но не будем надеяться на слишком многое, ладно? Все-таки он граф
уже два года, и за это время наша жизнь не только не улучшилась, а даже
наоборот.
Сирис подняла ресницы и встретилась с ним взглядом на несколько секунд,
ее глаза наполнились тоской, которую она тут же спрятала, вновь уставившись
в землю.
- Подождать и посмотреть? Дать ему шанс? - Голос Марджед Эванс звенел
от негодования. - Лично мне ни к чему давать ему шанс. Этот шанс у него был
в течение двух лет. Времени предостаточно. Даже чересчур. А Юрвину кто даст
второй шанс? Юрвин мертв по вине Герейнта Пендерина, графа Уиверна. - Она
буквально выплюнула это имя, гордо вскинув голову и выпрямив спину.
Марджед, высокая, гибкая, красивая, как всегда, привлекла к себе все
взгляды и внимание.
- Юрвин совершил преступление, Марджед, - твердо заявил преподобный
Ллуид, не побоявшийся возразить разгневанной дочери.
Глаза ее полыхали, когда она с зардевшимися щеками обратила свой гнев
против него.
- Преступление, - сказала она. - Преступление пытаться спасти свой
народ от голода. О да, папа, это преступление. Самое злостное, как
оказалось. Преступление, за которое наказывают смертью. Мой муж погиб, после
него осталась ферма, где работают три женщины: его жена, мать и бабушка.
Юрвин умер, потому что Герейнта Пендерина заботит только один человек - он
сам. И мы еще должны давать ему шанс? Какой шанс, скажите на милость? Шанс
еще раз поднять ренту? Силой отнимать у нас церковную десятину, даже если
после се уплаты мы начнем голодать? Заставлять нас платить высокую дорожную
пошлину на заставах, чтобы мы не могли ездить на рынок и даже привезти на
поля известь? Вытеснить нас с нашей земли в работный дом?
Преподобный Ллуид, отец Марджед, вновь поднял руку.
- Мы не можем нарушить закон, даже чтобы исправить несправедливость, -
сказал он. - Две несправедливости не составят праведный поступок.
Предоставим же Господу вершить справедливость. "Мне отмщение, аз воздам", -
говорит Господь.
Прихожане, которые в это утро в отличие от заведенного порядка не
разбились на маленькие группки, хором забубнили. Правда, было непонятно, кто
из них согласен с пастором, а кто выражает недовольство. Оба противника
стояли лицом друг к другу: отец - на ступенях часовни, дочь - на улице.
- Что ж, иногда, отец, - заявила Марджед, ничуть не запуганная, -
Господу необходима рука помощи. А здесь целых две. - Она подняла тонкие руки
с мозолистыми ладонями. - И я говорю, что, если граф Уиверн покажется в
Глиндери или на любой из наших ферм, мы устроим ему достойную встречу.
- Твои слова, Марджед, можно толковать по-разному, - заметила мисс
Дженкинс.