"Мэри Бэлоу. Вифлеемская звезда" - читать интересную книгу автора

Я знаю, вы бы не смогли сдержать себя в руках. Вы говорите так спокойно
только лишь потому, чтобы я вышла из себя раньше.
- Вы сущий ребенок! - холодно отметил он. - Вы никогда не вырастите,
Эстель. В этом ваша беда.
- Вот как! - воскликнула она. И громко втянув в себя воздух,
продолжила, - уж лучше быть ребенком, чем мраморной статуей. По крайней
мере, ребенок имеет чувства. У вас же их нет! Кроме фанатичной привязанности
к нормам морали и поведения. Вам бы хотелось иметь жену - этакую маленькую
мышку, семенящую за вами вслед, тихую и послушную, придающую еще большую
напыщенность вашему положению. У вас нет никаких человеческих чувств вообще.
Вы неспособны их испытывать.
- Нам обоим было бы лучше успокоиться, - прокомментировал он. - Ни один
из нас почему-то не может сдержаться, чтобы не ранить другого. Угомонитесь,
Эстель.
- О, конечно, господин и повелитель, - подчинилась она. Интонация ее
голоса неожиданно повторила его громкий и раздраженный тон. - Конечно, сэр.
Прошу прощения, что осмелилась потревожить вас, милорд. Утешьтесь, что вам
осталось всего несколько недель терпеть мое присутствие. А потом я уеду с
мама и папа.
- Кое-кто выглядит так, будто ждет этого с нетерпеньем, - съязвил он.
- Да, - подтвердила она.
Они просидели в тишине до самого дома.
Эстель сглотнула подступивший к горлу комок. Это был такой чудесный
день, хотя она и не видела мужа до самого вечера, пока они вместе не
встретились в компании друзей. Она так надеялась, что им удастся прожить его
без ссор. Она так надеялась, что он придет к ней этой ночью, чтобы предаться
нежности, что царила между ними прошлой ночью. Они были так к этому близки.
Эстель оперлась на его руку, когда он помог ей выйти из экипажа, и
вскинула голову так, чтобы он не узнал, как она расстроена. Его подбородок
затвердел, а глаза были холодны, - чтобы заметить это, ей было достаточно
бросить на него один презрительный взгляд.
Он открыл дверь и отошел в сторону, чтобы дать ей возможность первой
пройти в холл. Хоть кучер и был хорошо вышколен, тем не менее, было уже
поздно, и все другие слуги давно спали. Граф Лайл отказывался от их услуг
после полуночи, - он и сам в состоянии повернуть ключ в замочной скважине.
Граф объяснил свои необычные взгляды дворецкому еще три года тому назад,
когда вступил в права наследования титула и городского дома.
Эстель ждала в холодной тишине, пока он снял с нее плащ и не повесил
его на стойку, поднимая подсвечник с зажженными свечами. Но прежде, чем она
протянула руку, чтобы опереться на его локоть, он остановил ее
предупреждающим жестом, и стоял не шелохнувшись, прислушиваясь.
Эстель вопросительно посмотрела на него. Он медленно, ничего не говоря,
вручи ей подсвечник, поглощенный рассматриванием мраморной статуи, которая
стояла с одной стороны лестницы, между библиотекой и его кабинетом. Его жест
сказал ей, чтобы она оставалась на месте. Он тихо направился к статуе.
Надрывные, громкие рыдания ребенка нарушили тишину еще до того, как
граф успел приблизиться к источнику шума. Плач ребенка просто разрывал
сердце.
- Что ты здесь делаешь? - спросил граф спокойным тоном, останавливаясь
около статуи и посмотрев вниз.