"Оноре Де Бальзак. Пьеретта" - читать интересную книгу автора

самому карнизу стены, окружающей сад. Через весь сад проложена аллея,
ведущая к стеклянной двери кабинета г-на Офре. На другом ее конце - увитая
виноградом беседка и инжирное дерево, а под ним - круглый стол, скамья и
зеленые крашеные стулья. Пьеретте отвели комнату над кабинетом ее нового
опекуна. Г-жа Лоррен спала там подле внучки на складной кровати. Из окна
Пьеретта могла любоваться великолепной долиной Провена, которую она почти
не знала, - ведь ей так редко случалось выходить из рокового для нее дома
Рогронов. В хорошую погоду она любила сидеть в этой беседке, хотя и с
трудом добиралась до нее, опираясь на руку бабушки. Бриго бросил работу и
три раза в день навещал свою маленькую подругу: он весь ушел в свое горе и
глух был ко всему на свете; точно охотничий пес, подстерегал он г-на
Мартене, встречал и провожал его. Чего только не делали окружающие для
маленькой больной! Сраженная горем бабушка, скрывая свое отчаяние, так же
весело улыбалась внучке, как когда-то в Пан-Гоэле. Она тешила себя
несбыточными надеждами, мастеря и примеряя Пьеретте бретонский чепчик,
такой же, как тот, в котором девочка приехала в Провен; старухе казалось,
что в нем больная больше походит на прежнюю Пьеретту: она была прелестна в
ореоле батиста и накрахмаленных кружев. Чистые линии лица, исхудавшего от
болезни, фарфоровая белизна его, лоб, на котором страдания запечатлели
подобие глубокой мысли, медленный, порою неподвижный взгляд - все это
превращало Пьеретту в художественное воплощение печали. Все окружали ее
самоотверженно трогательными заботами. Она была такой кроткой, нежной и
любящей! Г-жа Мартене прислала к сестре своей, г-же Офре, свое фортепьяно,
желая развлечь Пьеретту музыкой, которая доставляла ей глубокое
наслаждение. Девочка была прекрасна, как сама поэзия, когда, устремив
глаза свои вверх, безмолвно слушала какую-нибудь музыкальную пьесу Вебера,
Бетховена или Герольда и, казалось, сожалела об уходящей от нее жизни. Ее
духовные наставники, г-н Перу и г-н Абер, восхищены были ее благочестивым
смирением. Поистине удивительно и достойно внимания как философов, так и
людей, равнодушных к религии, ангельское совершенство молодых девушек и
юношей, отмеченных в толпе людской перстом смерти, подобно обреченным на
порубку молодым деревцам в лесу. Тот, кто хоть однажды был свидетелем
такой возвышенной смерти, не может пребывать в неверии. Кажется, что от
этих существ веет небесным благоуханием, что глаза их полны неземного
света; обыденнейшие слова приобретают в их устах глубокое значение; их
голос звучит порой точно божественный инструмент, говорящий о тайнах
грядущего! Если г-н Мартене хвалил Пьеретту за то, что она выполнила
какое-либо трудное врачебное предписание, девушка отвечала, окидывая
взглядом - и каким взглядом! - всех присутствующих:
"Я хочу жить, господин Мартене, и не так для себя, как для бабушки,
для моего Бриго и всех вас, для всех, кого опечалила бы моя смерть!"
В ноябре, когда она в первый раз вышла погулять в сопровождении всех
домочадцев под ласковым солнцем дня св. Мартина и г-жа Офре спросила у
нее, не устала ли она, - Пьеретта сказала:
- Теперь на долю мою остались лишь те страдания, что посланы самим
богом, и я могу все перенести. Счастье быть любимой дает мне силы страдать.
То был единственный раз, когда она, хотя бы намеком, упомянула об
ужасных муках, вынесенных ею у Рогронов; эти воспоминания, которых она
никогда не касалась, были для нее, очевидно, так тягостны, что никто не
решался о них заговорить.