"Оноре де Бальзак. Альбер Саварюс" - читать интересную книгу автора

среднего роста, с сильно развитой грудью, такими же плечами, несколько
округлыми ляжками, уже довольно толстыми ногами, белыми пухлыми руками,
круглой бородкой; его усы соперничали с усами гарнизонных офицеров.
Красноватое широкое лицо, нос лепешкой, карие невыразительные глаза -
словом, ничего похожего на испанца. Он начал полнеть, что могло стать
пагубным для его притязаний. Его ногти были изящно отделаны, бородка -
тщательно подбрита, все детали костюма были выдержаны в английской манере.
Поэтому Амедей де Сула считался самым красивым мужчиной в Безансоне. Куафер,
являвшийся в определенный час причесывать "льва" (еще одна роскошь, которая
обходилась ежегодно в шестьдесят франков), восхвалял его как
непревзойденного арбитра во всех вопросах моды. Амедей вставал поздно,
занимался туалетом и около полудня отправлялся верхом на одну из своих ферм,
чтобы поупражняться в стрельбе из пистолета. Он придавал этому занятию столь
же большое значение, как и лорд Байрон в последние годы жизни. Затем к трем
часам он возвращался обратно, провожаемый восхищенными взглядами швеек и
дам, которые почему-то оказывались у окон. После так называемых "занятий",
продолжавшихся до четырех часов, он одевался и отправлялся в гости обедать;
вечера он проводил в гостиных безансонских аристократов, играя в вист, и,
вернувшись в одиннадцать часов вечера, ложился спать. Его жизнь протекала на
виду у всех, была благонравна и безупречна; ведь он, вдобавок, исправно
посещал церковь по воскресеньям и праздникам.
Чтобы вы могли понять, насколько необычен такой образ жизни, нужно
сказать несколько слов о Безансоне. Ни один город не оказывает столь глухого
и упорного сопротивления прогрессу. Чиновники, служащие, военные - словом,
все, кто прислан правительством из Парижа и занимает какую-нибудь должность,
известны в Безансоне под общим и выразительным именем "колония". "Колония" -
это нейтральная почва, единственная, где, кроме церкви, могут встречаться
высшее общество и буржуазия города. В Безансоне нередко из-за одного слова,
взгляда или жеста зарождается вражда между семьями, между знатными и
буржуазными женщинами, вражда, которая длится до самой смерти и еще более
углубляет непроходимую пропасть, разделяющую оба сословия. Если не считать
семейств Клермон-Мон-Сен-Жанов, Бофремонов, де Сэев, Грамонов и еще
кое-каких аристократов Конте, живущих в своих поместьях, то безансонскому
дворянству не больше двухсот лет; оно восходит ко временам, когда провинция
была завоевана Людовиком XIV. Это общество целиком во власти сословных
предрассудков; его спесивость, чопорность, надменность, расчетливость,
высокомерие нельзя сравнить даже с венским двором; в этом отношении венским
гостиным далеко до безансонских. О знаменитых уроженцах города - Викторе
Гюго, Нодье, Фурье - здесь не вспоминают, ими не интересуются. О браках в
знатных семьях договариваются, когда дети еще в колыбели; порядок всех
церемоний, сопровождающих как важные, так и незначительные события,
установлен раз навсегда. Чужой, посторонний человек никогда не попадет в эти
дома, и чтобы ввести в них полковников, титулованных офицеров, принадлежащих
к знатнейшим семьям Франции и попавших в местный гарнизон, нужно было
проявлять чудеса дипломатии, которым охотно поучился бы сам князь Талейран,
чтобы использовать их на каком-нибудь конгрессе.
В 1834 году Амедей был единственным человеком в Безансоне, носившим
штрипки. Это показывает, что молодой г-н де Сула был настоящим "львом".
Наконец, один анекдот позволит вам понять Безансон. Незадолго до того
дня, когда начинается наша повесть, префектуре понадобилось пригласить из