"Оноре де Бальзак. Альбер Саварюс" - читать интересную книгу автора

подняться, хотя им удавалось расправить крылья. Мы говорили про них: "Они
собираются". Было ли это сострадание или я предчувствовал свое будущее? О,
распустить крылья и не быть в состоянии лететь! Это и случилось со мной
после замечательной затеи, от которой меня отстранили, а теперь она
обогатила четыре семьи.
Наконец, с полгода назад, заметив, сколько вакансий осталось в
парижской адвокатуре после назначения многих юристов на важные должности, я
решил попытаться выдвинуться в суде. Но вспомнив о соперничестве, виденном
мною в прессе, зная, как трудно добиться чего-нибудь в Париже, на этой
арене, где встречается столько бойцов, я принял решение, жестокое, но
могущее привести к верному и, быть может, более быстрому успеху, чем все
остальные. Беседуя со мной, ты часто описывал общественную жизнь в
Безансоне, говорил о невозможности для всякого пришельца выдвинуться там,
произвести хоть малейшее впечатление, жениться, попасть в это общество,
одержать в нем какой бы то ни было успех. Но именно там я и решил водрузить
свое знамя, правильно рассудив, что там удастся избежать конкуренции и что
кроме меня там никто не станет домогаться места депутата. Жители Конте не
хотят знать "чужака"; ладно, "чужак" на них и смотреть не будет! Они
отказываются допустить его в свои гостиные; ну что же, он никогда не пойдет
туда! Он нигде не будет показываться, даже на улице! Но есть еще один слой
общества, тоже выбирающий депутатов; это - коммерсанты. Я подробнее изучу
торговое право, с которым и так знаком, буду выигрывать процессы, улаживать
споры, сделаюсь лучшим безансонским адвокатом. Впоследствии я постараюсь
основать журнал, где буду защищать интересы края; я сумею создать или
возродить эти интересы и сделать их жизненными. Когда я приобрету, один за
другим, достаточно голосов, мое имя появится в избирательных списках. Долгое
время к безвестному адвокату будут относиться пренебрежительно, но благодаря
какой-нибудь случайности на него обратят внимание; этой случайностью может
стать защитительная речь, произнесенная безвозмездно, какое-нибудь дело, за
которое другие адвокаты не захотят взяться. Если я выступлю с речью хоть
раз, успех обеспечен.
И вот, дорогой Леопольд, я велел упаковать свою библиотеку в
одиннадцать ящиков, накупил юридических книг, могущих мне пригодиться, и
отправил все это вместе с мебелью гужом в Безансон. Я взял свои дипломы,
достал тысячу экю и простился с тобою. Почтовая карета высадила меня в
Безансоне. Через три дня я отыскал себе квартирку, выходящую окнами в сад, и
роскошно обставил таинственный кабинет, где провожу дни и ночи, где сияет
портрет моего кумира - той, кому посвящена вся моя жизнь, той, которая
придает ей смысл и является первопричиной моих усилий, источником моего
мужества, душой моего таланта. Затем, когда обстановка и книги прибыли, я
нанял смышленого слугу и провел пять месяцев, как сурок зимой. Впрочем, меня
внесли в список адвокатов. Наконец, мне предложили защищать в суде присяжных
одного бедняка, наверное, только для того, чтобы послушать, как я выступаю.
В числе присяжных был одни из влиятельнейших безансонских негоциантов; у
него, между прочим, велась в суде запутанная тяжба. В этом процессе я сделал
для подзащитного все, что мог, и одержал крупный успех; мой клиент был
признан невиновным, и я не без драматизма заставил арестовать настоящих
преступников, игравших роль свидетелей. Словом, даже члены суда были
восхищены так же, как и публика. Я сумел пощадить самолюбие следователя,
указав, что обнаружить столь хитро сплетенные козни было почти невозможно. Я