"Оноре де Бальзак. Альбер Саварюс" - читать интересную книгу автора

вечером, при свечах, что в подавленное горем сердце Родольфа снова проник
луч света. От ее улыбки в душе молодого человека, несмотря на траур,
расцветали розы надежды. Она пела, но не веселые арии, а серьезные и
торжественные мелодии, отвечавшие настроению Родольфа, который заметил эту
трогательную предупредительность. В восемь часов вечера старик оставил их
вдвоем, не проявляя никаких опасений, и удалился к себе. Когда пение утомило
Франческу, она позвала Родольфа на внешнюю галерею, откуда открывался
чудесный вид на озеро, и знаком предложила сесть рядом с ней на простой
деревянной скамье.
- Не будет ли нескромностью спросить, сколько вам лет, саrа Франческа? - спросил Родольф.
- Двадцатый год, - ответила она.
- Если что-нибудь может облегчить мою скорбь, - продолжал он, - то это
надежда, что отец позволит вам выйти за меня замуж. Богаты вы или бедны, вы
так красивы, что кажетесь мне лучше дочери любого князя. Я трепещу,
признаваясь вам в том чувстве, которое вы мне внушили, но оно глубоко и
вечно.
- Zitto ! - сказала Франческа, приложив палец к губам. -
Не говорите об этом. Я не свободна, я замужем, вот уже три года...
Несколько мгновений царило полное молчание. Когда итальянка, испуганная
странной позой Родольфа, придвинулась к нему, то увидела, что он в обмороке.
"Povero ! - подумала она. - А я-то считала его
хладнокровным!"
Она принесла нюхательную соль и с ее помощью привела Родольфа в
чувство.
- Замужем! - воскликнул молодой человек, глядя на Франческу. И по его
лицу обильно заструились слезы.
- Дитя! - сказала она. - Есть все же надежда. Моему мужу...
- Восемьдесят лет? - спросил Родольф.
- Нет, - ответила она, улыбаясь, - шестьдесят пять. Он притворяется
дряхлым стариком, чтобы обмануть полицию.
- Дорогая, - сказал Родольф, - еще несколько подобных открытий, и я
умру от волнения. Только после двадцатилетнего знакомства со мной вы
поймете, сколько страстности в моем сердце, как оно жаждет счастья. Даже это
растение, - продолжал он, указывая на виргинский жасмин, обвивавший
балюстраду, - не тянется так жадно к солнцу, чтобы расцвести под его лучами,
как я привязался к вам за один этот месяц. Я люблю только вас одну. Это
чувство будет тайным смыслом всей моей жизни, и я умру от него, быть может!
- Ох, уж эти мне французы! - воскликнула она, сопровождая слова
недоверчивой улыбкой.
- Может быть, мне придется ждать и надеяться на время, - продолжал он
серьезно, - но знайте: если слова, только что вырвавшиеся у вас, были
искренни, то я всегда буду верен вам и не позволю никакому другому чувству
проникнуть в мое сердце.
Она исподтишка взглянула на него.
- Ни одному, - продолжал он, - даже тени его. Мне нужно будет
разбогатеть: вам необходима роскошь, ведь вы рождены быть принцессой...
При этих словах Франческа не могла удержаться от легкой усмешки, и ее
лицо приняло восхитительное выражение, подобное тому, какое великий Леонардо
так чудесно изобразил в Джоконде. Эта усмешка заставила Родольфа на миг
умолкнуть.