"Оноре де Бальзак. Поиски Абсолюта" - читать интересную книгу автора

которое составляет удел юности, в позднее время жизни оно и должно
прекратиться; но от него остаются плоды, питающие нашу душу, безграничная
доверчивость, нежная привязанность; так вот, ты похитил у меня и эти
сокровища, принадлежащие нашему возрасту. Я ухожу вовремя: у нас не было уже
никакой общей жизни, ты таил от меня свои мысли, свои поступки. Как это
случилось, что ты стал бояться меня? Разве порицала я тебя когда-нибудь хоть
единым словом, хотя бы взглядом или жестом? И что же? Ты продал последние
картины, продал даже вина из погреба и снова берешь взаймы под залог имения,
а мне об этом ни слова!.. Ах! я уйду из жизни, полная отвращения к ней. Если
ты делаешь ошибки, если ты ослеп в погоне за невозможным, разве я не
доказала тебе, что во мне довольно любви, чтобы кротко делить с тобою
ошибки, все время итти с тобой рядом, даже если ты поведешь по пути
преступления? Ты слишком меня любил когда-то; в том моя слава, в том мое
горе. Болезнь моя длится уже давно, Валтасар; она началась в тот день, когда
на этом же месте, где я умираю, ты ясно показал мне, что больше принадлежишь
науке, чем семье. И вот жены твоей нет больше в живых, а состояние твое
растрачено. Состояние и жена тебе принадлежали, ты мог ими распоряжаться, но
в тот день, когда меня не станет, мое состояние перейдет к детям и станет
для тебя неприкосновенно. Что будет с тобою? Теперь я обязана сказать тебе
правду, умирающие дальновидны! Что отныне будет противовесом проклятой
страсти, на которой ты построил свою жизнь? Если ты пожертвовал мною, то
дети для тебя - ничтожное препятствие, ведь я должна отдать тебе
справедливость и признать, что была для тебя дороже всего. Два миллиона,
шесть лет работы брошены в пучину, и ничего ты не нашел...
При этих словах Клаас уронил седую голову и закрыл лицо рунами.
- И ничего ты не добьешься, кроме позора для себя, нищеты для детей,-
продолжала умирающая.- Уже зовут тебя в насмешку Клаас-алхимик, а позже
скажут: Клаас-сумасшедший! Я-то в тебя верю. Я знаю, что ты велик, учен,
гениален; но для толпы гениальность подобна безумию. Слава - солнце
мертвых; при жизни ты будешь несчастен, как все великие люди, и разоришь
детей. Я ухожу, не порадовавшись твоей известности, которая утешила бы меня
в утрате счастья. И вот, милый Валтасар, чтобы смерть стала мне не так
горька, мне нужна уверенность в том, что у наших детей будет кусок хлеба; но
ничто не может успокоить мою тревогу, и ты не можешь...
- Клянусь,- сказал Клаас,- в том...
- Не надо клятв, друг мой, как бы не пришлось их нарушить,- прервала
она.- Ты обязан был проявить заботу о нас, а почти семь лет мы ее лишены.
Вся жизнь для тебя в науке. У великого человека не должно быть ни жены, ни
детей. Идите в одиночестве путями нищеты! Ваши добродетели - не те, что у
обыкновенных людей, вы принадлежите всему миру и не можете принадлежать ни
жене, ни семье. Возле вас сохнет земля, как возле больших деревьев! Я,
бедное деревце, не могла подняться так высоко и умираю, когда ты достиг лишь
середины жизни. Я ждала последнего дня, чтобы высказать тебе эти ужасные
мысли, открывшиеся мне только при вспышках скорби и отчаяния. Пощади моих
детей! Да звучат эти слова в твоем сердце! Я буду твердить их до последнего
вздоха. Ты видишь, жена твоя уже мертва! Медленно, постепенно угашал ты в
ней чувства, лишал ее радостей. Увы! Без этой жестокой предосторожности,
невольно проявленной тобою, разве я прожила бы так долго? Но ведь бедные
дети меня не покидали - они выросли, пока я страдала, и мать пережила во мне
жену. Пощади, пощади наших детей!