"Оноре де Бальзак. Поиски Абсолюта" - читать интересную книгу автора

миновать, если только есть у вас душа,- ведь вот все горюют, а вы прямо
ледышка. Барышни слезами заливаются. Бегите же за аббатом де Солисом.
- Я занят у барина, прибираю в лаборатории,- сказал лакей.- Не близко
отсюда до Эскершенского квартала. Идите сами.
- Ну, посмотрите на это чудовище! - сказала Марта.- А кто сделает
ножную ванну барыне? Что ж, хотите, чтоб она умерла! Кровь ей бросилась в
голову...
- Мюлькинье,- сказала Маргарита, входя в соседнюю комнату,- на обратном
пути от господина де Солиса вы зайдете к доктору, господину Пьеркену,
попросите прийти как можно скорее.
- Ага, пойдете! - сказала Жозета.
- Барышня, барин приказал мне прибирать в лаборатории,- сказал
Лемюлькинье, обернувшись к служанкам и бросив на них деспотический взгляд.
- Папенька,- сказала Маргарита Клаасу, который в это время спускался по
лестнице,- не можешь ли ты отпустить Мюлькинье? Нам нужно послать его в
город.
- Пойдешь, чучело! - сказала Марта, услыхав, что Клаас предоставляет
Лемюлькинье в распоряжение дочери.
Из-за того, что лакей мало заботился о доме, постоянно возникали ссоры
между обеими женщинами и Лемюлькинье, и в противовес его холодности Жозета и
дуэнья стали проявлять еще большую преданность. Эта борьба, по видимости
такая мелочная, впоследствии имела значительное влияние на будущее семьи
Клаасов, когда им понадобилась помощь в несчастье. Валтасар стал опять так
рассеян, что не заметил болезненного состояния Жозефины. Он взял Жана на
колени и машинально стал его качать, думая о проблеме, разрешением которой
он отныне имел возможность заняться. Он видел, как принесли ножную ванну
жене, которая, будучи не в силах подняться, так и осталась лежать в кресле.
Он смотрел на дочерей, видел, что они хлопочут вокруг матери, но даже не
подумал, чего ради они так усердствуют. Когда Маргарита или Жан что-нибудь
говорили, г-жа Клаас приказывала им умолкнуть, кивая на Валтасара. Было над
чем призадуматься Маргарите, очутившейся между матерью и отцом и достаточно
взрослой, достаточно разумной, чтобы поразмыслить о его поведении. Наступает
момент в семейной жизни, когда дети волей-неволей становятся судьями
родителей. Г-жа Клаас понимала опасность такого положения. Из любви к
Валтасару она старалась оправдать в глазах Маргариты те черты отца, которые
разумной шестнадцатилетней девушке могли показаться недостатками. И вот, при
всех этих обстоятельствах, глубокое уважение к Валтасару, проявлявшееся у
г-жи Клаас готовностью стушеваться, чтобы не нарушать его размышлений,
сообщало детям своего рода благоговейный страх перед отцом. Но как ни была
заразительна такая готовность жертвовать собою, она только увеличивала у
Марты восхищение матерью, с которой ее теснее связывала повседневная жизнь.
Такое чувство основывалось на том, что девушка чутьем поняла, как жестоко
страдает мать, и, естественно, искала этому причин. Никакая сила
человеческая не могла помешать тому, чтобы случайная фраза Марты или Жозеты
открыла Маргарите, из-за чего уж четыре года семья находится в таком
положении. Несмотря на всю сдержанность г-жи Клаас, ее дочь понемногу,
медленно, нитка за ниткой исследовала таинственную ткань семейной драмы.
Маргарите предстояло сделаться теперь преданной наперсницей матери, а
впоследствии, при развязке,- самым суровым судьей отца. И вот г-жа Клаас
всячески старалась привить Маргарите свою преданность Валтасару. Видя