"Оноре де Бальзак. Этюд о Бейле" - читать интересную книгу автора

обязана: не он ли первый открыл нам Россини, прекраснейшего гения музыки? Он
постоянно защищал его славу, которую Франция не сумела сделать своей славой.
Выступим же и мы в защиту писателя, который лучше всех знает Италию, который
мстит ее захватчикам за клевету на нее, который так хорошо выразил ее дух и
гений.
До того как я взял на себя смелость похвалить "Пармскую обитель",
встретив г-на Бейля на Итальянском бульваре, я видел его в обществе раза два
за двенадцать лет. Всякий раз наша беседа только подтверждала мое мнение о
нем, составленное на основании его произведений. Он рассказывает с тем умом
и изяществом, которыми в высокой степени обладают Шарль Нодье и де Латуш. Он
даже напоминает последнего прелестью своей речи, хотя его внешность (он
очень тучен) на первый взгляд противоречит тонкости ума и изяществу манер;
но сейчас же он заставляет забывать о ней, как доктор Корев, друг Гофмана. У
него прекрасный лоб, живой, пронзительный взгляд и сардонический рот - одним
словом, черты, очень соответствующие его таланту. Он вносит в разговор
какую-то загадочность, какую-то странность; она, видно, и побуждает его не
подписываться уже прославленным именем Бейль, а называться то Котонне, то
Фредериком. Он приходится, как мне говорили, племянником знаменитому
труженику Дарю, одному из сподвижников Наполеона. Естественно, что император
пользовался услугами г-на Бейля. 1814 год, разумеется, прервал его карьеру,
он переехал из Берлина в Милан, и вот контрасту между жизнью Севера и Юга,
поразившему его, мы обязаны появлением этогo писателя. Г-н Бейль - один из
выдающихся людей нашего времени. Трудно объяснить, почему этот глубокий
наблюдатель, этот искусный дипломат, доказавший и своими произведениями и
высказываниями возвышенность своих идей и обширность практических знаний,
остается только консулом в Чивита-Веккье. Никто не мог бы достойнее
представлять Францию в Риме. Г-н Мериме давно знает г-на Бейля и похож на
него; но учитель изящнее и проще. Произведения г-на Бейля многочисленны,
отличаются тонкой наблюдательностью и обилием идей. Почти все они описывают
Италию. Он первый дал точные сведения об ужасном судебном деле Ченчи; но он
недостаточно объяснил причины казни, которая произошла независимо от
процесса и была вызвана заговором, продиктованным алчностью. Его книга "О
любви" выше книги г-на Сенанкура и приближается к великим учениям Кабаниса и
Парижской школы, хотя грешит отсутствием систематичности, которым, как я
сказал уже, отмечена и "Пармская обитель". Он отважился в этом маленьком
трактате на слово кристаллизация, чтобы определить явление зарождения
чувства, и словом эти пользуются сейчас, посмеиваясь, но оно будет жить
благодаря его глубокой точности. Г-н Бейль пишет с 1817 года. Вначале у него
заметны были некоторые проявления либерализма; но я сомневаюсь, чтобы этот
трезвый ум дал провести себя пустяками двухпалатной системы управления. В
"Пармской обители" заложен глубокий смысл, который, конечно, не противоречит
монархии. Автор смеется над тем, что любит, он - француз.
Господин Шатобриан говорил в предисловии к одиннадцатому изданию
"Атала", что эта книга ничуть не похожа на предыдущие издания, настолько он
выправил ее. Граф де Местр признавался, что семнадцать раз переписывал
"Прокаженного из долины Аосты". Я пожелал бы, чтобы г-н Бейль также принялся
за переработку, за шлифовку "Пармской обители", и тогда роман этот
приобретет тот блеск безупречной красоты, который гг. Шатобриан и де Местр
придали своим любимым книгам.