"Оноре де Бальзак. Крестьяне" - читать интересную книгу автора

из меня иной раз душу.
- Как могло случиться, мой друг, что в ваших владениях живут столь
несчастные люди? - спросила графиня, взглянув на генерала.
- Ваше сиятельство, - ответил кюре, - крестьяне сами виноваты в том,
что они несчастны. Граф преисполнен добрых намерений; но нам приходится
иметь дело с людьми, лишенными всякого религиозного чувства; они помышляют
только о том, чтобы жить на ваш счет.
- Но, дорогой господин кюре, - заметил Блонде, - ведь это ваше дело
наставить их на путь истины.
- Сударь, - ответил аббат Бросет, повернувшись к Блонде, - его
преосвященство отправил меня сюда, словно миссионера в страну дикарей; но,
как я имел честь ему доложить, к французским дикарям никак не подступишься:
они поставили себе за правило нас не слушать, между тем как американских
дикарей можно чем-нибудь заинтересовать.
- Господин кюре, - сказал Муш, - сейчас мне люди еще малость помогают,
а стану ходить в вашу церкву, мне совсем перестанут помогать да еще надают
колотушек.
- Религия должна бы для начала выдать ему пару штанов, дорогой аббат, -
сказал Блонде. - Разве вы не пользуетесь в миссионерской практике
прельщением дикарей?
- Он тут же бы их продал, - ответил вполголоса аббат. - Да и мое
жалованье не дает мне возможности заниматься такой благотворительностью.
- Господин аббат совершенно прав, - заметил генерал, глядя на Муша.
Хитрый мальчуган притворялся, будто он ничего не понимает, когда ему
было невыгодно понимать.
- Мальчишка смышленый, ясно, что он соображает, что хорошо, что
дурно, - продолжал генерал. - В его возрасте он мог бы уже работать, а он
только думает, как бы ему безнаказанно набедокурить. Он давно на примете у
сторожей... Этот наглый мальчишка уже прекрасно знает, что землевладелец не
является свидетелем потравы, совершенной на его земле, и не может составить
протокол, и, пока я еще не был мэром, он преспокойно пас коров на моих
лугах, и не думая уходить, когда видел меня. Зато теперь он немедленно
удирает.
- Ах, как нехорошо, - сказала графиня. - Не следует брать ничего
чужого, дружок!
- Есть-то ведь надо, милая барышня. Дедушка меня больше тумаками
кормит, чем хлебом, а от затрещин только живот подтягивает. Когда коровы
отелятся, я их малость поддаиваю, ну и сыт. Разве вы, ваше сиятельство,
такие бедные, что нельзя вашей травой немножко поживиться?..
- Может быть, он сегодня весь день ничего не ел! - всполошилась
графиня, тронутая такой ужасной нищетой. - Дайте ему хлеба, пусть он доест
пулярку... Ну, словом, накормите его завтраком!.. - добавила она, глядя на
камердинера. - Где ты ночуешь, мальчик?
- Везде, барыня. Зимой - где пустят, а в тепло - на воле.
- Сколько тебе лет?
- Двенадцать.
- Значит, время еще не ушло направить его на добрый путь, - сказала
графиня, обращаясь к мужу.
- Из него выйдет солдат, - сурово отчеканил генерал. - Он прошел
хорошую подготовку. Я вытерпел не меньше его, и вот видите, каков я стал!