"Оноре де Бальзак. Крестьяне" - читать интересную книгу автора

будто сшитый из лоскутного одеяла, куртку грубого синего сукна и серую
широкополую шляпу. Всю эту роскошь, предписанную городом Суланжем, где
Вермишель совмещал должности привратника в ратуше, барабанщика, тюремного
сторожа, скрипача и понятого, поддерживала жена Вермишеля, грозная
противница философии Рабле. Эта усатая и мужеподобная особа, имевшая метр в
поперечнике и сто двадцать килограммов веса, но отличавшаяся большим
проворством, крепко забрала в руки своего супруга; в пьяном виде он покорно
терпел от нее побои, да и в трезвом не очень им противился. Поэтому-то дядя
Фуршон с презрением говорил об одежде Вермишеля: "Лакейская ливрея".
- Только заговоришь о солнце, а лучи его тут как тут, - сказал Фуршон,
повторяя шутку, вызванную сияющей рожей Вермишеля, в самом деле походившей
на одно из тех золотых светил, какие нередко малюют на трактирных вывесках в
провинции. - Ох, уж верно, мадам Вермишель заметила, что у тебя спина
пыльная, вот ты и удрал от своих четырех пятых, - продолжал он, - ведь
нельзя же назвать эту женщину твоей половиной? Что привело тебя сюда
спозаранку, отставной козы барабанщик?
- Да все те же государственные дела! - ответил Вермишель, явно
привыкший к подобным шуткам.
- Так-с, стало быть, торговые делишки в Бланжи идут неважно и нам
придется опротестовать несколько векселечков. - заметил дядя Фуршон, наливая
стакан вина своему другу.
- "Сам" вслед за мной идет, - сказал Вермишель, пожимая плечами.
Слово "сам", которым рабочие часто называют хозяина, входило в словарь
Вермишеля и Фуршона.
- И чего господин Брюне здесь не видал? - спросила Тонсарша.
- И-и! Господи боже мой! - воскликнул Вермишель. - Вы ему тут за
последние три года даете дохода больше, чем сами того стоите... Здорово вас
прижимает эгский хозяин, ловко действует Обойщик... Дядя Брюне так и
говорит: "Нам бы сюда еще три таких помещика - и мое состояние было бы
обеспечено!.."
- Чего они еще там придумали, чтоб бедный народ поприжать? - спросила
Мари.
- Ей-богу, не глупо придумали! - отозвался Вермишель. - Вам в конце
концов придется уступить... Что тут поделаешь! Вот уж скоро два года, как
они забрали над вами силу, у них три сторожа да конный объездчик, все
старательные, что твои муравьи, и еще казенный стражник, злющий, как собака.
Полиция тоже теперь готова по каждому пустяку мчаться им на помощь... Они
вас прижмут...
- Чего там! - сказал Тонсар. - Мы и без того прижаты... Легко сломать
дерево, а трава стелется...
- Не очень-то полагайся на это, - возразил зятю дядя Фуршон, - за тобой
земелька и дом...
- А до чего же вас любят эгские господа, - продолжал Вермишель, - с
утра и до вечера только о вас и думают! Они так рассудили: "Ихняя скотинка
травит наши луга, ну, мы и отберем у них скотинку, - не сами же они будут
жрать траву на наших лугах". А потому как на каждого из вас судебный
приговор есть, они приказали приставу отобрать у вас коров. Сегодня утречком
мы начнем с Куша: заберем коров у тетки Бонебо, у тетки Годэн, у Митанши...
Как только Мари, возлюбленная Бонебо, сына старухи - владелицы коровы,
услышала фамилию Бонебо, она тут же подмигнула отцу с матерью и выскочила в