"Оноре де Бальзак. Серафита" - читать интересную книгу автора

аромат, в котором смешивались запахи роз и апельсинов, придавал нечто
божественное загадочному цветку. Серафитус меланхолично разглядывал его,
словно необычный аромат пробуждал в нем печальные, лишь одному ему понятные
мысли! Минне же это невиданное явление казалось капризом природы, которой
захотелось ради собственного удовольствия придать некоторым драгоценным
камням свежесть, нежность и запах растений.
- Но почему же единственный? Второго такого никогда не будет? -
обратилась девушка к Серафитусу.
Тот покраснел и резко изменил тему разговора.
- Давай сядем, повернись, посмотри! На этой высоте тебе уже не страшно,
не так ли? Пропасти слишком глубоки, ты не ощущаешь их глубину; они слились
в одно целое с морем, чередой облаков и красками неба; у льдов фьорда весьма
красивый бирюзовый оттенок; сосновые леса кажутся тебе лишь тонкими
темно-бурыми линиями; отсюда пропасти должны выглядеть именно так.
Серафитус говорил с упоением, сопровождая речь жестами, свойственными
лишь тем, кто побывал на высочайших вершинах мира. Проявляется это
непроизвольно: ведь там, в горах, даже самоуверенный мэтр поневоле видит в
проводнике брата, чувство превосходства возвращается к нему лишь по мере
спуска в долины, туда, где живут люди. Серафитус опустился на колени, чтобы
отвязать лыжи Минны. Та даже не заметила этого: она была восхищена
впечатляющей панорамой Норвегии, чьи уходящие вдаль горы можно было охватить
одним взглядом, взволнована неизменной торжественностью этих холодных
вершин, которую невозможно выразить словами.
- Лишь нечеловеческая сила могла привести нас сюда, - заметила Минна,
сжав руки, - мне кажется, что я грежу.
- Вам видится сверхъестественным то, что вы не в состоянии объяснить, -
отозвался Серафитус.
- Во всех твоих ответах удивительная глубина. Рядом с тобой мне все
становится понятным. О, как я свободна!
- Ты уже без лыж, вот и все.
- Ах, как бы мне хотелось снять с тебя лыжи и целовать твои ноги.
- Прибереги эти слова для Вильфрида, - ласково ответил Серафитус.
- Для Вильфрида! - повторила Минна с гневом, который утих, лишь только
она взглянула на своего спутника. - Ты-то никогда не теряешь
самообладания! - Она попыталась, но безуспешно, взять его руку. - Ты во всем
безнадежно безупречен.
- А потому ты заключила, что я ко всему равнодушен.
Взгляд Серафитуса привел Минну в ужас: казалось, он читает ее мысли.
- Ты убеждаешь меня, что мы понимаем друг друга, - в голосе ее звучала
признательность любящей женщины.
Серафитус слегка покачал головой, бросив на девушку грустный и мягкий
взгляд.
- Ты, кому все ведомо, - вновь заговорила Минна, - скажи мне, почему
робость, которую я испытывала рядом с тобой там, внизу, растаяла здесь,
наверху? Почему я впервые решилась посмотреть тебе в лицо, ведь там я едва
осмеливалась украдкой взглянуть на тебя!
- Возможно, здесь мы расстались с земной суетой, - ответил он,
расстегивая меховую куртку.
- Никогда еще ты не был так прекрасен, - заметила Минна, расположившись
на мшистом камне и целиком предаваясь созерцанию того, кто привел ее на