"Оноре де Бальзак. Урсула Мируэ" - читать интересную книгу автора

животное до мозга костей, и вы получите Калибана[6]. Седые, лоснящиеся
волосы, выбивавшиеся из-под фуражки, свидетельствовали, что люди седеют
отнюдь не только от горя или умственных усилий. Широкие оттопыренные уши
были, словно шрамами, изрезаны венами, до того набухшими, что казалось, из
них вот-вот брызнет кровь. Лицо у почтмейстера, много времени проводившего
на солнце, было сизо-коричневое. Глубоко посаженные серые глаза, хитро
смотревшие из-под черных кустистых бровей, напоминали глаза калмыков,
явившихся во Францию в 1815 году; если они порой загорались, то лишь от
одной-единственной мысли - мысли о деньгах. Кончик приплюснутого носа был,
как ни странно, мясистым. Толстые губы под стать отвратительному двойному
подбородку, оплывшие, давно не бритые щеки, короткая жирная шея, повязанная
дрянным шейным платком, истертым чуть не до дыр, довершали сходство с теми
исполненными тупой мощи атлантами, каких нередко создают скульпторы.
Миноре-Левро походил на эти статуи с той лишь разницей, что они поддерживают
здания, а его главной заботой было поддержание собственного благополучия.
Таких атлантов без земного шара на свете немало. Торс этого человека был
словно каменная глыба; казалось, на вас идет вздыбившийся бык. Могучие руки,
большие и сильные, грубые и крепкие, отлично умели управляться с кнутом,
вожжами и вилами; их побаивались все кучера. Гигантское брюхо великана
покоилось на двух слоновьих ногах, каждая из которых не уступала толщиной
талии взрослого мужчины. Такие люди редко выходят из себя, но гнев их
страшен и грозит им апоплексическим ударом. Впрочем, этот свирепый и
туполобый колосс не совершил ни одного из тех тяжких преступлении, которые,
казалось, предвещало выражение его лица. Тому, кто вздрагивал от ужаса при
его появлении, кучера говорили: "Да нет, он человек не злой".
Немурский "почтовый начальник", как звали его в родных краях, был одет
в темно-зеленую бархатную охотничью куртку, тиковые полосатые панталоны и
просторный желтый жилет из козьей шерсти, карман которого оттопыривала
чудовищных размеров черная табакерка. У всех курносых огромные табакерки -
это правило почти не знает исключений.
Сын Революции и свидетель Империи, Миноре-Левро отроду не вмешивался в
политику; что же до его религиозных убеждений, то порог церкви он переступил
один-единственный раз - когда женился; в частной жизни он руководствовался
Гражданским кодексом: все, что закон не запрещал или не упоминал,
почтмейстер считал допустимым. Читал он только местную газету да инструкции
почтового ведомства. Он слыл неплохим земледельцем; впрочем, талант его
ограничивался сферой сугубо практической. Таким образом, духовный мир
Миноре-Левро ничуть не противоречил его физическому облику. По большей части
почтмейстер молчал, а если и решался высказаться, то прежде непременно
запускал в нос понюшку табаку - не для того, чтобы собраться с мыслями, а
для того, чтобы подыскать слова. Будь он болтлив, он выглядел бы
неудачником. Вспомните, что этот слон без хобота и разума носил имя
Миноре-Левро, и вы согласитесь со Стерном[8]. Несмотря на свою очевидную
бездарность, благодаря Революции почтмейстер за тридцать шесть лет стал
владельцем лугов, пахотных земель и лесов, приносивших ему ежегодно тридцать
тысяч ливров дохода. Если Миноре, вложивший часть капитала в почтовые дворы
Немура и Гатине[9], все еще не бросал службу, то не столько по привычке,
сколько ради единственного сына, которому он хотел обеспечить блестящую
будущность. Сын этот, выбившийся, как говорят крестьяне, "в господа", только
что закончил факультет права; по возвращении домой ему предстояло принести