"Джефф Вандермеер. Подземный Венисс" - читать интересную книгу автора

приговора. Который Шадрах и принял. Все верно, все так, как она сказала.
- Напрасно я тебе разрешила, - тихо, словно сдерживая клокочущее внутри
чувство, сказала психоведьма.
- Да нет же, нет. - Шадрах даже приподнялся, побледнев лицом.
Рафта отвернулась.
Мужчина посерьезнел и вытер слезы.
- Скажи, что находится на десятом уровне?
- Мусорная свалка. Ничего особенного.
- Разве что Николас.
- Кто?
- Человек, убивший Николь. Ее брат, - произнес Шадрах, запинаясь на
каждом слове.
Рафта усмехнулась.
- Только не говори, что отправляешься мстить и не останешься с ней.
- Я прикончу этого Николаса. А потом возьмусь за Квина, который его
заставил.
Психоведьма сделала новую затяжку.
- Стало быть, подставляешься под удар. И все ради мести. А любимой
твоей куда деваться? Назад, на кладбище, и думать нечего.
- Вот моя кредитка. Тут хватит на все расходы.
- Да уж, это ее сильно утешит, когда девчонка очнется.
- У меня нет выбора. Никакого.
Он встал и направился к двери.
А вслед раздалось бесконечно язвительное, Шадрах еще никогда не слышал
в человеческом голосе такого яда:
- Ты что же, не взглянешь на нее перед уходом?
- Нет, - отвечал мужчина и вышел.
Как только захлопнулась дверь, он замотал головой вокруг, точно слепой.
В узком коридоре еле-еле сочился лиловый свет. Некоторое время Шадрах
бессмысленно бродил по извилистому пустому тоннелю, но вскоре последние силы
иссякли. В голове теснились картинки из ее жизни, толпились ее мысли.
Мужчина опять перестал быть собой, и зрение странным образом раздвоилось:
тоннель превратился в огромную червоточину, ведущую сквозь эпизоды,
увиденные ее глазами. Картинки множились и ветвились, так что Шадрах совсем
перестал различать дорогу.
Споткнувшись и едва не разбив нос, он решился присесть, сполз по стене
тоннеля и уперся ногами в другую стену. Из пучины усвоенных сожалений,
ужасов, счастья, радостей, скорбей и восторгов с ревом выстрелила
одна-единственная пронзительная мысль: "Она меня не любит". Это казалось
невыносимой ношей. Но Шадрах был не из тех, кто сломается или даст хотя бы
трещину под гнетом подобных новостей. Вместо этого он согнулся - и
продолжал, продолжал сгибаться под бременем нового жуткого знания, понимая,
что скоро изменится навсегда, и радуясь, даже желая этого. Возможно,
преображенное существо уже не будет испытывать боли, не будет бояться, а
главное - оглядываться в жуткую бездну и думать: сколько же от меня
уцелело?..
Она его не любит. Подумав об этом, мужчина разразился грудным
громогласным смехом, от которого перегнулся пополам и некоторое время лежал
в пыли, ожидая, пока придет в себя. Ну надо же, обхохочешься. Он сразился с
дюжиной кошмаров, и все ради милой. А она - не любила. Шадрах ощущал себя