"Арье Барац. Теология дополнительности (принципы и перспективы иудео-христианского диалога) " - читать интересную книгу автора

Говоря об этой особенности иудаизма, рав Йосеф Соловейчик пишет:
"Иудаизм принимает диалектику, состоящую лишь из тезиса и антитезиса. А
третий член гегелевской триады - примирение - отсутствует. Конфликт
окончателен, почти абсолютен. Только Бог знает, как примирять, мы - нет"
(Рабби Соловейчик сборник статей "Катарсис" ("Этика величия и этика
скромности") стр 223. Маханаим Иерусалим 1991).
Таким образом мы видим, что даже в пунктах самого острого идейного
расхождения иудаизм и христианство представляют собой не столько две
взаимоисключающие друг друга позиции, сколько два спаренных и соотнесенных
образа одной веры.


Корень расхождения

Итак, какой бы сферы мы не коснулись, мы обнаружим, что религиозные
представления евреев и христиан всегда будут перекрываться, что различия
между иудаизмом и христианством постоянно будут ускользать.
Но почему тогда мы различаем между иудаизмом и христианством столь же
мгновенно и однозначно, как различаем между женщиной и мужчиной? Что
заставляет подавляющее большинство людей считать иудаизм и христианство
далекими и никак не связанными религиями, которым в принципе не дано друг с
другом договориться?
Как мы помним, в своем сочинении "Два образа веры" Бубер дает
достаточно убедительный ответ на этот вопрос: Вера иудея непосредственна,
вера христианина теологична. Один верит "кому-то", второй - "чему-то".
Напрашивается вывод, что в основе различия между иудаизмом и
христианством лежит не столько сама религиозная истина, сколько те способы,
которыми она формулируется. Христианский способ философичен, он идет к
деталям через основной смысл. Иудаизм, напротив, филологичен, в нем любое
положение опирается на букву Писания. Любая истина, какой бы общий характер
она не носила, выводится иудаизмом из текста, коренится в деталях.
Христианин читает и толкует Писание исходя из доктрин общего характера
("триединство", "боговоплощение", "божественный план спасения" и т. п.).
Отдельные слова и детали обретают значение в свете вполне интеллектуальной
общей концепции. Иудаизм же такой заведомой концепцией в принципе не
обладает, и апеллируя к Источнику, придает значение не просто каждой букве,
но даже особенностям ее написания - размеру и толщине; существует множество
истолкований, связанных даже с графикой букв.
Например, то что Тора начинается с буквы "Ч'" - "бет", закрытой сверху,
снизу и сзади, но открытой спереди, объясняется мудрецами как знак того, что
человек должен исследовать в первую очередь лишь то, что связано с этим
миром после его сотворения, но не должен стремиться проникнуть в то, что
было до сотворения мира, а также в то, что существует "над" миром и "под"
ним.
Перевод Торы исходно воспринимается иудаизмом не как эквивалентный
текст, а... как комментарий. Действительно, любое издание Торы, снабженное
классическими комментариями, обязательно включает в себя так же и перевод
Торы на арамейский язык - перевод Анкелоса. Этот перевод служит одной
единственной цели - лучшему усвоению того, в каком значении этот мудрец
понимал те или иные слова Торы.